Джейн и Эмма

Айкен Джоан

Но этого не произошло. Позже к девочкам зашел мрачный полковник Кэмпбелл и печальным голосом сообщил, что Сьюки, убегая от констеблей через Оксфорд-стрит, попала под копыта лошади и погибла.

— О, п-папа! Н-не может б-быть! — прошептала смертельно побледневшая Рейчел.

А Джейн, не произнеся ни слова, вышла из классной комнаты и направилась в свою спальню.

Не в силах ни о чем думать, ослепнув от слез, она открыла дверь не своей спальни, а той, которую теперь занимала Флери.

Она поняла свою ошибку, когда заметила другую

мебель, и уже попятилась к двери, когда случайно ее взгляд скользнул по белому покрывалу и она с ужасом заметила на нем браслет из опалов и жемчугов, принадлежавший миссис Фицрой.

— Значит, его взяла Флери, — прошептала Джейн. Она уже хотела схватить его и отнести полковнику Кэмпбеллу, но тут сообразила: ей могут не поверить, что она его нашла. Пусть полковник все увидит сам.

Она сбежала вниз по лестнице и громким шепотом позвала:

— Полковник Кэмпбелл, прошу вас, пойдемте со мной. Поверьте, это очень важно, иначе я не стала бы вам надоедать. Пожалуйста, только надо действовать очень быстро.

— Что случилось, дитя? — Озадаченный полковник пошел за Джейн, и они остановились перед дверью комнаты служанки.

— А теперь войдите внутрь, пожалуйста, и посмотрите прямо перед собой. Посмотрите на кровать.

Полковник вошел, но из комнаты тут же раздался гневный вопль. Флери успела вернуться и теперь требовательно вопрошала, по какому праву нарушили ее уединение.

— Вы даже не постучали! Постыдитесь!

— Посмотрите на кровать! — повторила Джейн.

Но на кровати уже ничего не было.

— Я видела его — браслет миссис Фицрой. Он лежал здесь, — не унималась Джейн.

— Ложь! Девочка говорит неправду! — кричала Флери. — Она возводит на меня напраслину только потому, что ее мерзкая маленькая fille de chambre была признана виновной. И теперь она смеет обвинять меня. Я ни разу в жизни не брала чужого!

— Боюсь, эту комнату все равно придется обыскать, — спокойно проговорил полковник. — Обвинение было выдвинуто. Насколько я понимаю, порядок в доме не будет восстановлен, пока мы не разберемся в этом деле.

Констебли вернулись, но ничего не нашли. Джейн повторяла снова и снова, что видела браслет лежащим на кровати Флери и абсолютно в этом уверена.

— Ты ошиблась. Разумеется, ты ошиблась, — в гневе объявила миссис Фицрой.

Но полковник, к изрядному негодованию тещи, объявил, что верит Джейн.

— Она внимательная и серьезная девочка. Я никогда не слышал от нее ничего, кроме правды, да и зачем ей лгать? Боюсь, мэм, в создавшихся обстоятельствах я не могу терпеть присутствие этой особы в своем доме. Она находится под подозрением, которое с нее не снято. И я также считаю, что, подстроив ложное обвинение, она стала виновницей смерти той несчастной девочки. Поэтому она должна немедленно уйти.

Сначала миссис Фицрой в гневе заявила, что там, где не рады ее служанке, она тоже не останется, вселив радостную надежду в сердца всех без исключения домочадцев. Но к несчастью, она быстро сообразила, что идти

ей некуда и больше нигде она не сможет жить на всем готовом, совершенно бесплатно и в таком приличном месте. Ее вторая дочь, леди Селси, была замужем за человеком, с которым миссис Фицрой не разговаривала и потому не могла рассчитывать на гостеприимство в его доме. Поэтому она с большой неохотой решила смириться. Флери в гневе и бесчестье покинула дом, и была спешно нанята другая горничная. В результате из-за всех этих происшествий в сердцах Джейн и Рейчел надолго поселилось горе. А миссис Фицрой еще больше невзлюбила Джейн Фэрфакс и с тех пор не упускала ни одного шанса навредить Джейн, если могла сделать это незаметно.

Вскоре после «браслетного дела» полковник Кэмпбелл счел за благо на время разделить враждующие стороны и увез жену и детей в Уэймут, оставив миссис Фицрой безраздельно властвовать в доме.

Рейчел надеялась встретиться в Уэймуте с семейством Диксонов.

— Они часто туда ездят, и Мэтт писал, что планируют быть там и в этом году. Мне бы так хотелось, чтобы ты с ними познакомилась, Дженни!

Но увы, знакомство не состоялось. Мэтт прислал еще одно письмо, в котором сообщил, что его брат Сэм слег с лихорадкой и не может путешествовать.

Осенью, когда Кэмпбеллы вернулись в Лондон, «браслетное дело» получило неожиданное продолжение. В августе умерла двоюродная бабушка полковника и оставила ему кое-какую собственность, в том числе старомодные драгоценности, которые миссис Кэмпбелл, не носившая украшений, решила продать.

— Деньги можно добавить к приданому Рейчел, в любом случае эти вещи ужасно уродливы. Ты же не станешь их носить, правда, Рейчел?

— Конечно, нет, мама, — сказала Рейчел, для которой с недавних пор любые разговоры о драгоценностях были чрезвычайно неприятными. Если она и хотела что-то иметь, то исключительно дополнительные уроки рисования.

— В любом случае, — продолжила миссис Кэмпбелл, — насколько я поняла, твоя бабушка оставит тебе драгоценности.

Рейчел не стала говорить, как ей неприятна подобная перспектива, и послушно отправилась вместе с матерью в ювелирный магазин Грея на Сэквилл-стрит, с миссией, которую обе считали ненужной потерей времени.

Пока миссис Кэмпбелл показывала драгоценности и обсуждала их стоимость с одним из продавцов, скучающая Рейчел понуро бродила вдоль прилавка. Неожиданно она вернулась, задыхаясь от волнения и переполнявших ее чувств.

— Мама, ты только посмотри! Там, я уверена, бабушкин браслет!

На прилавке действительно лежал якобы украденный браслет, они обе не могли ошибиться, потому что сотни раз видели его раньше. Продавец, которого они спросили, кто принес эту вещь, ничего не смог припомнить. В магазине продавцов было много, и принять браслет мог любой из них. Но когда опросили всех, один пожилой человек вспомнил, что браслет продала женщина, говорившая очень быстро и с акцентом, вроде бы иностранка, француженка, наверное.