Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина
Шрифт:
Воцарилось легкое беспокойство. Но вертолет легко скользил по голубому небу, иногда врезаясь в облака. Поэтому полет было решено продолжить. Между Джейн и пилотом не произошло ничего.
Скоро они достигли побережья: ласковый пляж, темно-синее море. Все синее. Все спокойное. Мир, тишина. Пилот продолжил курс вдоль береговой кромки, пока внизу не показался громадный замок, тоже синий, окруженный зеленой лужайкой. Дальше простирался парк из множества пиний и эвкалиптов. Запах их ощущался даже наверху. Красиво и романтично.
Приземлились на газоне. Подошел
– Мистер Кристофер ждет вас через семнадцать минут. Вы прибыли слишком рано.
– Да, из-за прекрасной погоды… – выдавил из себя пилот.
Мажордом, казалось, не слышал его: он не привык уделять внимание тем, кто стоял ниже его в обществе. Он сделал знак Джейн, чтобы та следовала за ним.
– Ах, вот что??? – воскликнул изумленный пилот, увидев, как тело Джелли вываливается из стойки шасси.
– Он умер? – обеспокоилась Джейн, невольно издав легкий крик.
– Нет, только сильно замерз.
Мажордом приказал пилоту взять бесчувственного Джелли и положить его возле камина. Джейн слегка пожурила друга. Затем вошла в холл площадью в семь с половиной гектаров, заполненный полотнами импрессионистов, столами и столиками, серебряными изделиями, статуями, коврами длиной в четверть километра. Кондиционер поддерживал температуру в семнадцать градусов, наиболее пригодную для хорошего самочувствия старого коммерсанта, – настоящего хищника делового мира.
Джейн уселась на роскошный диван. В чем же заключается эксцентричность старого Холлиг-Френика? По залу порой скользили обнаженные девушки. Так вот что: миллионер любил женщин! Он жил один в своем замке, в окружении пятидесяти семи любовниц, нанятых по контракту. Настоящий гарем! Девушки сменяли друг друга в постели старика, и каждая была свободна две недели в месяц. Но внутри замка они вынуждены были подчиняться строжайшим правилам: не говорить, не выходить наружу, не плакать. Более того: при малейшем прикосновении Холлиг-Френика они обязаны были изображать жгучее наслаждение. Девушки были всюду: в холле, в комнатах, в ванных, внутри дома и в парке. Одеваться они обязывались очень легко, оставляя обнаженной большую часть тела. Так как из-за кондиционера на вилле было прохладно, то девушки все время жались к каминам.
Джейн – красивее всех их, вместе взятых, – все же почувствовала укол ревности. Такова уж невозможная женская натура. Понемногу она привыкла к присутствию девушек. Ей даже стало казаться естественным находить везде обнаженные и полуобнаженные женские тела. Но я забегаю вперед. Прибавлю только, что девушки были окружены собаками всевозможных пород. Они пользовались полной свободой… но только внутри замка. Каждую звали по имени какой-нибудь королевы или императрицы: Виктория, Мария-Антуанетта, София, Изабелла, Леопольдина, Теодора, Клеопатра, Эвандра, царица ночи.
Признаемся, что мистер Холлиг-Френик все-таки был не совсем нормальным.
В назначенное время – 12.15 – мистер Кристофер совершил триумфальный вход в холл под музыку Вагнера. С улыбкой на лице он приблизился к Джейн и обнял ее костлявыми руками.
– Посол проинформировал меня, что вы знаете, где скрывается магическая формула. Я приехала именно за ней.
Великий делец был очарован прагматизмом Джейн и еще больше ее – пусть небольшими и заостренными – грудками, не стесненными никаким лифчиком, а также ее крутыми бедрами, изобличавшими женщину высокого класса.
– Наш посол принадлежит к миру политиков, дорогая моя. Только работодатели спасут работодателей! На политиков рассчитывать нельзя.
– Так что же, магической формулы не существует? – смело пошла в атаку прекрасная блондинка, устремив взгляд на сухонького старичка.
– Конечно, существует! Я не владею ей, но знаю, где ее искать… нет, не так… знаю, где она перемещается, – загадочно сказал Холлиг-Френик. Тут он увидел пуделя и кинулся к нему: – Это моя любимица, среди всех собак и женщин в этом доме. Я жизнь могу за нее отдать. Она почти как человек. Я назвал ее Екатериной Второй, в честь сексуальной энергии, которой она обладает. Когда эта собака умрет, я умру тоже…
Старик знал, что его недомолвки распаляют любопытство Джейн, готовой все отдать за формулу. И он провокационно сменил тему:
– Я живу здесь один, в компании собак и гурий. Женщинам запрещено говорить, и это облегчает мои мучения…
Говоря это, мистер Кристофер поглаживал двух-трех собак (по головам) и четыре-пять женщин (по бедрам). Джейн чувствовала себя не в своей тарелке, ибо не могла применить свои навыки обольстительницы.
– Я живу здесь один, у меня большие владения. Пятнадцать километров одних пляжей. Три миллиона эвкалиптов, еще больше пиний. Примерно сто работников с семьями, которые заботятся о моих угодьях, несколько десятков разбойников, которые их опустошают. С этого командного поста я управляю всеми фабриками, умножаю мое богатство…
– Но зачем? – невинно спросила Джейн.
– Деньги, милая моя, это как гликоз. Знаете такую болезнь? Если вы не едите сладкого, то вам и не хочется. Но стоит съесть одну конфетку, как вы готовы опустошить целый кондитерский магазин. Или как алкоголизм. В этом смысле я – законченный алкоголик. Все время хочу еще больше! И еще!
Мажордом объявил, что обед будет готов по первому требованию.
– Вы предпочитаете до обеда или после, моя прелестница? – спросил магнат.
– Предпочитаю что?
– Знаете, милая моя… не думайте, что такая женщина, как вы, покинет этот замок нетронутой, – любезно и улыбчиво сообщил Холлиг-Френик.
– Я так и подозревала, что эта история закончится в постели. В какую комнату направимся?
Они пересекли холл и вошли в роскошную спальню, где разделись сразу же, но без спешки. Старик уже не был способен на слишком смелые упражнения. Оба уже начали, когда Джейн издала вопль: в постели среди бесчисленных одеял и простыней, находились еще как минимум две женщины, тоже раздетые. Поняв смущение новенькой, они быстро скользнули на пол и замерли там, наблюдая за парочкой. Молчание.