Джилл
Шрифт:
Теперь, и только теперь Лео удалось встать с дивана. Миссис Таллин заметно успокоилась. Может, она просто выговорилась, может поверила словам Джилл. А может и то, и другое. В любом случае, ситуация разрешилась. Лео выпорхнул из комнаты матери. Остальные дети тоже разошлись.
На следующее утро Джилл, одев свои любимые зелёные брюки и белую майку, отправилась к дядюшке на разговор. Она немного волновалась. А если честно, много волновалась. Нужно так подобрать слова, чтобы дядя её понял. Не рассердился, не отмахнулся, как от назойливой мухи, а именно понял, прочувствовал. Поставил себя на место дочери в
Дядю она нашла в одной из гостиных. Он и Виктор сидели на мягких креслах и что-то обсуждали. К их беседе никто не присоединялся: и люди Таллинов, и Харриса стояли в стороне. Джилл решила не тянуть. Сразу подошла прямо к лорду Таллину.
— Дядь, нам нужно поговорить. — обратилась она к родственнику, прерывая беседу. — Сейчас. Здравствуйте, мистер Харрис. — поздоровалась она с гостем, кивнув. Приличия-то нужно соблюдать.
— Джилл! — с раздражением глянул на неё дядя. — Сейчас я разговариваю с нашим гостем. Уйди, пожалуйста.
— Дядюшка Тобби, — она уперла руки в бока, — ты не разговаривал со мной с самого моего приезда! Всё время возишься с этим своим гостем! Постоянно! Мистер Харрис, — опять обратилась она к брюнету, — ничего личного. Против вас ничего не имею. Это всё между мной и дядей. Так вот, дядя, — переключилась она на родственника, — ты часа мне не уделил! Зато с чужим человеком проводишь чуть ли не двадцать четыре часа в сутки! Может, хватит? Отошли его ненадолго. Мне нужно с тобой пообщаться. Это важно.
— Мистер Харрис нам не чужой! — возмутился дядя. — И хватит меня позорить! — процедил он сквозь зубы.
— Ах, позорить? — она очень хотела сдержаться, но не получалось. — Значит он, — она ткнула пальцем в Виктора, — не чужой? Отлично! Тогда скажу при нём. В конце концов, его это тоже касается. Мистер Харрис, — повернулась она к гостю. Виктор невозмутимо сидел на своём кресле, уперев ладони дуг в друга палец к пальцу, и наблюдал за странной девушкой. — моя кузина Мариам наотрез отказывается выходить за вас замуж. Надеюсь, вы не станете её принуждать и просто уедете?
В гостиной воцарилась тишина. Дядя растерялся и весь покраснел от напряжения. Джилл перешла все мыслимые и немыслимые границы. Виктор же… Ни один мускул на его точеном лице не дрогнул.
— Тогда ты выходи за меня. — его умные чёрные глаза смотрели прямо на неё. — Раз кузина не хочет, займи её место.
— А? — такого поворота она не ожидала. Неожиданно сердце начало биться часто-часто. — Но я… Это… Я… — соображала она, что сказать. — Но я же не Таллин. Моя фамилия — Браун.
— И что? — продолжал он глядеть, буквально гипнотизируя. — Лорд Таллин вписал тебя в родовую книгу. Я знаю.
— Ой, ну это совсем ничего не значит. — всплеснула она руками. — Я же гражданка Империи. А у нас происхождение не важно. У нас нет делений по национальному или социальному признаку. Главное — соблюдать закон. А закон един для всех.
— Но мы не в Империи, — не соглашался с ней Виктор, — на Корсике происхождение имеет первостепенное значение. Дядя своим указом главы клана сделал тебя
— Но я… Это… — мысли стать женой столь симпатичного брюнета кружила голову, но она взяла себя в руки. — Я обещала Майклу, что мы с ним поженимся, когда я вернусь с Партеллы. Так что если я нарушу слово, они оба страшно рассердятся.
— Оба? — брови Виктора удивлённо взмыли вверх. — У тебя будет два мужа?
— Нет-нет! — засмеялась она. — Хоть идея мне нравится, но нет. Оба — это папа и Майкл. Отец очень хочет, чтобы его протеже и я поженились. И уже всё решено, так что прости… Тебе что, всё равно на ком жениться? — переменила она тему. Джилл сама не поняла, как они перешли на ты.
— Лорд Харрис, — дядя вышел из оцепенения и встал с кресла, — пожалуйста, не воспринимайте слова этой наивной девушки всерьёз. Она сама не знает, что говорит. И сейчас мне нужно вас оставить. Прошу меня простить, — он учтиво поклонился, — продолжим нашу беседу позже.
И дядя взял племянницу за локоть и потащил прочь от гостя.
Глава 9
Дядя впихнул свою племянницу в кабинет и запер дверь. Достал из кармана платок, вытер пот со лба и лысины. Затем подошёл к своему столу, но не сел, а просто стал тарабанить пальцами по гладкой поверхности.
Кабинет был наполнен массивной старинной мебелью. Не одно поколение Таллинов трудилось здесь. Серые, не отделанные каменные стены, резные канделябры, правда, с обычными светильниками, не с факелами, продолговатые вытянутые окна с цветными витражами. Обстановка довольно гнетущая, но, видно, дядю всё устраивало.
Джилл не стала стоять, а сразу плюхнулась в одно из кожаных стульев-кресел. Скрестила руки в замок и уставилась на дядю.
— Ты полагаешь, я ничего не понимаю? — у дяди сейчас был обеспокоенный, встревоженный, уставший вид. Он смотрел на племянницу грустным печальным взглядом. Седые волосы, те, что остались по краям головы, немного торчали в разные стороны. — Думаешь, мне хочется отдать свою крошку так рано? Она ведь совсем малышка, ей и восемнадцати нет.
— Ей шестнадцать, — подсказала Джилл. Дядя вечно забывал возраст детей. Впрочем, как и её папаша. Деби говорила, что мужчины все такие. Однако Джилл такая безалаберность бесила.
— Да, да, шестнадцать. — согласился дядя. — И я никогда бы, никогда не отдал её так рано! Если бы не обстоятельства.
— Дядь, ну какие обстоятельства? — сказала Джилл. — Ты же говоришь о своём ребёнке! Что может быть дороже? И вообще. Ты не находишь, что всё как-то неправильно? Я приехала, но ты меня не встретил. Потом тоже игнорировал. Я всё ждала, что ты придёшь и мы поговорим. Нормально поговорим. Мы же так давно с тобой не виделись! Здесь наверняка много чего произошло, а я ничего не знаю. Да что там, я вообще ничего не знаю! Какой-то этикет, традиции… Чужие люди в резиденции. Я совсем не понимаю, как себя вести. Тётя и кузены — слабые помощники. Похоже, они тоже не в курсе происходящего. Вот и получается, что ничего не получается. Я узнаю информацию обрывками, собираю по крупицам. Единственное, что я успела понять, дела у тебя идут не очень. Ну ничего. Это поправимо. У всех случаются взлёты и падения. Но зачем сразу из ребёнка делать разменную монету?