Джин Грин — Неприкасаемый
Шрифт:
Море оживает по-настоящему только в верхних слоях, метрах в десяти от поверхности.
Я увидел часового сразу же после того, как прошел первый ряд проволоки. Он стоял ко мне спиной на границе света и тьмы. Луч прожектора то и дело высвечивал его.
Я подполз к нему на самое близкое расстояние — на бросок. К счастью, трава здесь была не вытоптана. Свет прожектора исчез.
На несколько секунд я закрыл глаза — они должны были привыкнуть к темноте, — а потом уцепился зрачками за слабо обозначившийся силуэт часового и прыгнул.
«Обхвати его левой рукой за пояс и
Я сделал все по науке. Нож вошел бесшумно.
Я прижал к себе отяжелевшее тело часового и так же бесшумно опустил его на траву перед собой…
…Вокруг меня вот уже третий раз делает петли Доминико Мадзини. Что нужно этому роковому итальяшке? Как это ни глупо, у него на лице обозначилась обреченность. Он сутулый, длинноносый, с прислушивающимися глазами. Холуй Ч.!
21 сентября
Этот часовой, которого я так легко убил, был куклой.
Его грудную клетку привычно открывает ключом наш инспектор по диверсиям майор Гринвуд.
В груди у куклы — контрольный прибор. Майор Гринвуд похвалил меня и представил своему приятелю — кому бы вы думали? — капитану Ч.
— Мы знакомы, — сказал я.
— Поздравляю, Грин, — изобразив на лице гримасу, сказал Ч.
— Спасибо, сэр. Что вы здесь делаете? — осведомился я.
— Интересуюсь своим бывшим питомцем.
Я сухо сказал, что польщен. Но он и не собирался уходить. Наоборот, попытался завязать со мной разговор.
— Простите меня, сэр, — я старался быть максимально корректным, — но это у меня вторая бессонная ночь. Бог даст, встретимся в лучшие времена.
— Я хотел бы с вами поговорить всерьез, — сказал Ч. несколько растерянно. — Хотите почитать одну занятную брошюрку?
Я взял ее нехотя.
— Это «оуновская» литература, издающаяся в Торонто, — предупредил он.
Я не понял, что это за литература, к чему она мне и почему именно Ч. так упорно пытается завязать со мной контакт. Он растолстел, этот ублюдок, лицо его стало еще мясистее, а веснушки ярче и нахальней.
25 сентября
С каждым днем мы все ближе к «делу».
Оказывается, ножи, вылетающие из рукоятки, нужны не только для охоты на людей. Они незаменимы в джунглях.
Мы вылетали туда на пять дней…
Зазевайся, и каскавелья — желто-белая змея с двумя коричневыми полосками на голове — обязательно ужалит тебя. Они ненавидят людей, эти мстительные змеи.
Не менее страшна и тонкая, пестрая, изящная коралловая змея.
Встретишься с ней глазами — и тут же руби ее плоскую голову. Не то тебе придется рубить кисть, а если в нерешительности потеряешь время — руку. Яд змеи распространяется по телу мгновенно.
В джунглях можно встретиться с пумой и с ягуаром. Но бывают и приятные встречи: калибари — водяная свинья.
— Запишите опознавательные знаки ипекакуаны (так по-военному назвал внешние признаки безобидного растения наш сверхсерьезный лектор).
Настойка из корней ипекакуаны лечит заболевания желудка в джунглях. А все виды пальм, от мирити до равеналии, дают прохладные соки.
Есть
Встречаю Ч. Он говорит:
— Эх ты, конспиратор!
Я непонимающе посмотрел на него. От Ч. можно ждать только дурных известий.
— Дневник, значит, пишешь, — так он сказал. А я ему:
— Шутить изволите, сэр.
— Джин! — сказал он. — У нас одна дорога, и поэтому я хотел бы тебя предостеречь.
Я спросил:
— От чего предостеречь и почему у нас одна дорога?
Вот тут его понесло. Он сказал, что у нас общий враг — Советы, что Советы убили моего отца, отняли у меня Россию, а у него Украину.
Я ответил ему, что я американец. Он возражал:
— Это тебе так кажется. Побываешь на своей земле, поймешь, что ты русский. Нам нужно с тобой не во Вьетнам, а в Бад-Тельц. На кой черт, — сказал он, — помирать нам из-за этих желтых пигмеев? — (Текст лектора, точь-в-точь.) — Нам если уж помирать, так за освобождение своих земель… Читал в брошюрке про моего батьку? — Ч. приблизил ко мне свое мясистое лицо, и меня чуть не стошнило…
Я сказал, что из брошюры многое не понял, но запомнил, что его отец — член центрального Провида, известный «герой»-бандеровец.
— Мне неприятно, — сказал я, — что твой отец расстреливал русских в батальоне «Нахтигаль».
— Ага, — вскричал Ч., — значит, ты русский! Но батька расстреливал советских. Русский и советский — большая разница.
Потом зашел разговор о Джей-Эф-Кей. Ч. сказал:
— Есть люди, которые могут его заставить правильно понять политику «сосуществования» с Советами. Нужно не заигрывать с ними, а освобождать от них народы: и Украину и Польшу. Ты меня понял? — спросил он
Я сказал, что это слишком сложно для меня. И добавил:
— К тому же я этого не слышал.
— Ну что ж, — сказал Ч., — жалко, но я могу и подождать. Можешь теперь пойти записать наш разговор, — добавил он на прощанье. — Я очень люблю читать дневники. А начальство почему-то не любит, когда «зеленые береты» превращаются в барышень.
— Ну и сволочь же ты, Ч.! — сказал я ему и пошел прочь.
Что ж, это, по-видимому, моя последняя запись в дневнике. А впрочем…
10 октября
Это, наверное, характерно для Америки, что первым человеком, вставшим во главе ее разведки, был делец-шотландец Аллан Пинкертон, выходец из Глазго. Он стал основателем династии детективов. По просьбе Авраама Линкольна он возглавил разведку Соединенных Штатов во время войны Севера и Юга. Его сыновья Уильям и Роберт преследовали таких знаменитых разбойников, как Джесс Джеймс и старый Билл Майнер, который ограбил первый дилижанс в 1886 году, а последний поезд — в 1911-м! (Вот это карьера! Из него получился бы отличный «зеленый берет»!) Старый Аллан, первый полицейский детектив Чикаго, был радикалом и воевал за негров. Его сыновья, что тоже характерно для Америки, сделались «скебами» — штрейкбрехерами. Сейчас у фирмы Пинкертона, этого частного ФБР, 70 филиалов в США и 13 тысяч сотрудников, а техника почище, чем у ФБР.