Джин с Толиком
Шрифт:
К трем часам дня организм совершенно вымотался. Присутствовало ощущение, что я проработал на разгрузке железнодорожных вагонов пятнадцать часов кряду, и проявил при этом чудеса трудолюбия и усердия.
Выехав с офисной стоянки, я, несмотря на усталость, двинул в сторону ближайшего крупного торгового центра. Мне необходимо было сделать кое-какие покупки к приезду Иры, и я часа два потратил на шатания по магазину, забив тележку доверху всякой всячиной. Полный список этой всячины был написан Ирой, и я держал его перед глазами, словно карту, время от времени наезжая тележкой на других покупателей, тихонько бурча переделанную древнюю песенку
Постоянно мучила жажда – видимо, обезвоживание организма приняло грандиозные размеры. Через полтора часа после приезда в магазин одна из двухлитровых бутылок минеральной воды в тележке была уже пуста. А сухость во рту и общее желание пить так и не проходили. С момента пробуждения я выпил не менее четырех литров жидкости, и для меня это было не нормально.
В торговом центре я обнаружил аптеку, где купил виагру для Гаврилыча и презервативы в личное пользование, доделав незавершенное днем.
Знал бы, что случится по дороге домой, заночевал бы прямо здесь, хотя бы и в тележке…
Глава восьмая, в которой 666 наносит материальный ущерб, но добро не дремлет
С несправедливостью либо сотрудничают, либо сражаются.
В паре километров от дома, когда я стоял на светофоре, собираясь повернуть налево, случилась авария. Черный Чероки с пафосным номером 666, стоявший далеко впереди меня, вдруг поехал назад.
Не знаю, что творилось в голове водителя, но он прилично ударил передок моей машины. Особенно досталось капоту и правому крылу. Я готов был заплакать. Энергии для разруливания каких-то проблем не было. Не было даже уверенности, что у меня хватит сил принять душ по возвращении домой – настолько я устал и хотел спать. За окном так успокаивающе моросил дождик, а тут эта неприятность…
Мужчина лет сорока, нагловатый и резкий в движениях, полный, ниже среднего роста, спрыгнул из кабины джипа, не воспользовавшись подножкой слишком высокой для него машины. И сразу принялся материться. Его бесцветные, близкопосаженные глазки постоянно бегали, и оттого злость его казалась показной. Белки глаз были в красных прожилках. Он старался не смотреть на собеседника, говоря всегда чуть в сторону, цепляя меня своими поросячьими глазками лишь на короткие мгновения, когда переваливал щетинистую физиономию слева направо и обратно.
Стоять рядом с ним было неприятно, даже не вслушиваясь в ту мерзость, которую он лил нескончаемым потоком на невиноватого, в общем-то, меня. Мысленно я даже изобрел термин для этого безобразия – «Словонность».
От него явственно пахло спиртным, это же подтверждала некоторая неразборчивость речи и путаница мыслей, которые были предельно просты, и сводились к тому, что я, несомненный представитель группы сексуальных меньшинств, заслуженный звонитель чреслами, и просто сын козы, в силу того, что только что отведал рыбного супчика (что ли?), вступил в интимные отношения с задним бампером его машины, и поэтому он сейчас меня доведет до оргазма, потом вступит в половую связь, после чего уроет, закопает и снова вступит в противоестественную близость, от чего я – падшая женщина – буду работать остаток жизни на аптеку, наблюдать в своей моче избыток красных кровяных телец и обрету пристрастие к гомосексуальному оральному сексу.
В общем-то, я никогда не отличался особой
Вот и сейчас в голове что-то щелкнуло, и я даже не стал развивать мысль о том, что из джипа, возможно, могут выйти еще несколько человек – уже конкретных братков, с целью быстро и качественно положить меня на этой блестящей от дождя вечерней дороге. Подождав, когда водитель джипа повернется ко мне в фас, я резко ударил его в подбородок, стараясь весь негатив вложить в один удар. Чтобы не озвереть вконец, и не растерзать этого толстяка, вывалившего в мой адрес такое количество оскорблений, какого я не получил за все прожитые годы в общей сложности.
Удар получился не очень сильным, но толстяку этого хватило, его голова откинулась назад, уронив кожаную кепку-бейсболку и обнажив блестящую лысину. Он упал на задницу прямо в мокрую грязь разделительного газона, споткнувшись о поребрик.
Сознания лысый не потерял – даже, похоже, наоборот, стал более осмысленно смотреть на вещи, наконец-то поняв, что его запугиваниям тут грош цена, а этот парень рядом не настроен каяться в содеянном и трепетать перед ним.
Его глаза забегали еще быстрее, на покрасневшем лбу выступила испарина от перенесенного унижения. Задыхаясь от мата и возмущения, он хлопал себя по карманам, что-то искал – возможно, оружие. Но, к моему счастью, не находил. Он не выглядел испуганным, но и на бойца не походил, хотя взгляд был еще тот. Злоба выплескивалась обильной волной, почти физически ощущаемой. Но я на такие взгляды насмотрелся, меня одними глазами не возьмешь.
При этом он продолжал в словесном смысле качественно топтаться по моему самолюбию и гордости, видимо, в силу инерции своего склочного характера. Ругань непрерываемым рвотным потоком хлыстала из его пахнущего чесноком и виски рта. И, пока толстяк сидел, а потом вставал, опираясь руками о землю, я услышал едва ли не больше того, что было сказано им до полученного удара.
После того, как хам поднялся и, явно намереваясь ударить, почти закончил очередное свое псевдо-пророческое заявление в отношении моего ближайшего будущего, он схлопотал еще два удара – боковой с левой руки по печени и прямой в нос с правой.
Полагаю, печень, скрытую толстым слоем жира, я не достал, но нос откликнулся. Кровь брызнула на его белую рубашку, а глаза затуманились. Ему снова пришлось подниматься с облюбованного газона, на этот раз уже молча. Он достал из заднего кармана мобильник и тупо смотрел на его потухший раздавленный экран. Тут толстяк как-то растерялся и немного сник.
– Ну ты, козел, мне за все ответишь… – шептал он, упорно тыча в клавиши мертвого телефона.
Тут меня снова на мгновение накрыло, но бить я этого урода уже не стал, а как-то, на одном дыхании, выдал неповторимую фразу, нагнувшись к его уху:
– Присохни в позе, шпидагуз дырявый. Я по ширме бил, когда ты, балабол, еще фазаном бурагозил. Номер не оторвется. За точило по полной нагружу, а за базар ответишь пятаком. Дуплом собственным ответишь. Въехал, чухан?* (*Замри, пассивный гомосексуалист. Я совершал карманные кражи, прикрывая руку каким-либо предметом, когда ты, еще молодым, нарывался на неприятности. Задуманное не осуществится. За автомобиль получу полностью, а за разговор ответишь собственным анальным отверстием. Понял, опущенный?)