Джинния
Шрифт:
Щёлкнув кнопкой фонарика, я осветил небритого паренька, который был моложе не только женщины, но и меня, причём, не на год-два, а гораздо больше. Тот сощурился, одной рукой закрывал глаза, второй придерживал сползающие джинсы.
– Потапов я, не признал, Коль?
– А?
– Вот могилку тебе да Таньке выкопал, она уже здесь, местечко для тебя согревает.
– Ы?
– Хочешь поговорить с её головою?
– и бросил ему череп. На удивление, тот умудрился его поймать одной рукой, прижав к груди. Опустил голову вниз, посмотрел, как сквозь глазницы и нос пробивается свет от моего фонаря...
– Ик...
... и рухнул на землю пластом, уткнувшись лицом
В шкатулке сверху лежали десять золотых колец и перстней с крупными разноцветными камнями. На мой взгляд, очень крупными: самый маленький был размером с мелкую вишнёвую косточку, самый крупный с пузатую фасолину. Сомневаюсь, что драгоценные камни бывают такой величины, явно полудрагоценные, хотя... ай, не ювелир я, потом проведу оценку.
Вместе с кольцами лежали несколько ожерелий и бус. Золотые сохранились почти идеально, а вот жемчужным место только на мусорке - нить сгнила, сами шарики покрылись трещинами, потускнели. Всё-таки, как бы ни прилегала плотно крышка, но в щель всё равно попадала влага, которая и разрушила жемчуг. Или перламутровые горошины сами не блистали качеством, и им хватило сотни-двух лет в сырости и грязи.
В самом низу лежали шестьдесят пять золотых монет, каждая номиналом в пять рублей. Шестьдесят монет с двуглавым орлом, сжимающего символы власти и девять гербов на груди (большой) и крыльях (поменьше) - это на аверсе и на реверсе: номинал, год - тысяча восемьсот шестьдесят третий и производитель - С.П.Б. Конечно, там имелись не только эти знаки и надписи, но как по мне - всё прочее уже неважно. Оставшиеся пять монет отличались от большинства: вместо орлов и профилей царей или цариц, там был отчеканен простой крест, а на другой стороне четыре очень коротких строчки: не намъ, не намъ, а имени твоему. Если не ошибаюсь, и меня не подводит память, а так же прочитанные книги в далёкой молодости, это был лозунг, или клич, или как там правильно, в общем, слова тамплиеров. Разумеется, надпись была отчеканена старорусским алфавитом. Имелся и год выпуска монет - 1798.
В интернете такие монеты датировались временем правления Павла I, считались раритетом и стоили они...
– Ух ты!
– не удержался я от довольного восклицания.
– Бармина, скоро будет тебе дом!
Более молодые пятирублёвки были отчеканены во времена Александра II и тоже стоили неплохо, но с "павловскими" и близко не стояли.
Джинния никак не прореагировала на мои слова. Да и сам я мгновение спустя вспомнил, что она занята созданием книги с заклинаниями для моего обучения. Писала она с изумительной скоростью, словно, сразу вырисовывая слово одним росчерком перьевой ручки (от шариковых отказалась, сообщив, что непривычны они ей). Процесс производился в состоянии транса, в котором она никак не реагировала на внешние раздражители. Писала на обычных (самой дорогой и качественной бумаге для принтеров, какую только смог найти) листах формата А4, после чего вкладывая тот в большой фотоальбом. Пояснила, что некоторые рисунки на одном листе не уместятся, если писать в тетради или, к примеру, альбоме для рисования, где нет разлиновки и бумага хорошая, плотная и белая, то всё равно придётся некоторые листы сначала вырывать, затем вновь вклеивать. С бумагой для принтеров и фотоальбомом намного проще получается.
Кстати, а почему
Через два дня я навестил продавца дисков и нумизмата по совместительству. Или наоборот, что будет, всё же, ближе к правде.
– Привет, Николаич!
– Здорово, Вить. Слышал, ты больше не егерь?
– Угу, решил расстаться с работой, заняться частным бизнесом, - хмыкнул я и положил перед ним на пластиковую тарелочку золотую монету, завёрнутую в кусочек газеты.
– И что это тут... ого! Откуда у тебя такая редкость?
– удивлённо посмотрел он на меня.
– Наследство. Николаич, ты мне ещё допрос учини по старой памяти. Тебе-то не всё равно?
– Да не скажи, - покачал он головою.
– Тут с начала этого года обнесли по стране несколько нумизматов.
– Я не вор.
– Да я не про это. Просто монеты могли из тех коллекций попасть в разные руки, в том числе и совершенно посторонним людям вроде тебя и совершенно случайно. Я в жизни чего только не насмотрелся.
– Все монеты из земли, Николаич. Ничего я не крал, ни у кого не брал, никто не отдал на реализацию. Тебе место назвать?
– Было бы неплохо, - слегка улыбнулся тот.
– А может тебе ещё и ключ от квартиры дать, где деньги лежат?
– Не цитируй классика, всё равно тебе не идёт. Ладно, эту монету я возьму... цена будет хорошая, не обижу.
– Сколько?
– Хм, а сколько у тебя ещё есть? Две-три?.. Пять?.. Десять?.. Двадцать?!
– Пусть будет двадцать, - кивнул я.
– Потянешь?
Тот выглядел ошарашенным. Даже испариной лоб у него покрылся, и моргать он начал часто.
– Нет, пожалуй, - вздохнул он, - это не мой уровень. Я свяжусь с другими, которым будет интересна такая партия монет, потом сообщу тебе. Но сразу предупреждаю, что там шутить не станут, обязательно проведут экспертизу. Уверен, что это не залипухи?
– То есть?
– Что не новодел, золото настоящее и соответствующей эпохи?
– Да я откуда знаю, Николаич. Я из земли выкопал, там клад пролежал долго, вот в этом точно уверен. Может быть, сотню с лишним лет назад зарыли.
– Хм, - Прохоров смахнул испарину со лба, подёргал подбородок.
– Ладно, ты мне свой номерок оставь, я, как прозондирую обстановку, сразу тебе дам знать. Только знаешь, - он весь подобрался, как кот перед прыжком, - ты не свети монетами. Думаю, уже знаешь примерную цену на них и их редкость. А в сети хватких ребят прорва, легко вычислят тебя и наведаются.
– Совет принял, Николаич, - кивнул я, потом попросил ручку и на клочке газеты, где до этого хранилась золотая пятирублёвку, написал десять цифр.
– Держи, вот мой телефон.
– Ну, до скорого.
– До свиданья.
Дома меня встретила джинния, лежащая на полу на шёлковых подушках, подперев голову ладошками и смотревшая очередную серию аниме. При этом на ней было ярко-алое кружевное нижнее бельё, до этого мною не виденное.
– Бармина, а...
– Иллюзия, - ответила та, не дав мне закончить предложение.
– Не мешай.