Джинны пятой стихии
Шрифт:
– Допёрло, да? Сам прикинь! В нормальных странах как? Если ты дурак, если отморозок – заметут ведь… Не сегодня, так завтра – заметут!.. А лохи наши? – вопросил Вован, страшно тараща глаза. – Им, что ли, скажешь, не хочется банк грабануть, соседа замочить? Ещё как хочется… А страшно! Потому что ментовка рядом! Вот и сидят, пришипившись… Ты понял, какой у нас отбор? Жёсткий! Правильный! А тут… – Хлебнул из фляжечки, малость поуспокоился. – Ничего не боятся! Риск ушёл, азарт… У, козлы! Всё загубили! Нет им за это прощения… – глуховато закончил он. – Нет и не будет…
– Ностальгия
– А ты что, не знаешь? – удивился Вован.
– Нет…
Подался поближе, зашептал:
– Хотели её после переворота просто ликвидировать… А менты, слышь, чего удумали: мы, говорят, организованная преступная группировка! Можем, говорят, доказательства предъявить… А чего, нет, скажешь? У них там что ни дело, то доказательство…
– Да в общем… – Влас поскрёб за ухом. – Чего тут доказывать? Так оно и есть…
– Вот! Трогать их, короче, не стали, зато издали указ об отделении полиции от государства… Ну и всё! Поначалу, говорят, одна из самых авторитетных группировок была…
– Поначалу? А потом?
– Ну, потом… Потом начали они промеж собой разбираться, подробились на мелкие банды… Тоже, короче, на нет сошли!
Влас озадаченно уставился на стволик горлышка с внешней резьбой, так и не донесённый до рта. Сделал над собой усилие, глотнул, вернул фляжечку. Бренди было неплохое, правда, малость сладковатое. «Краденое слаще», – услужливо всплыло в мозгу.
– Конечно… – пробубнил Вован, став ещё сильнее похожим на обиженного губошлёпого младенца. – Если бы меня вот так тоже с детства натаскивали… Боксом когда-нибудь занимался? – неожиданно спросил он.
– Н-нет…
– А я вот занимался… – доверительно сообщил Вован и в доказательство произвёл по воздуху короткий хук с левой (в правой была фляжечка). – Покрутился-покрутился в любителях, думаю: чего ж я бесплатно-то кулаками тычу? Решил в профессионалы продвинуться… Знаешь, какая разница? Небо и земля! В первом же раунде челюсть сломали… – болезненно сморщась, тронул полым металлом левую щёку. – Вот и здесь так же… – сокрушённо добавил он.
– Слушай… – Влас преодолел наконец смущение и рискнул задать давно уже крутившийся в голове вопрос. – Но ты ведь не карманник, так?
Вован поглядел на него с недоумением.
– Ну!.. – надменно подтвердил он.
– А сегодня-то чего ж?
Тот нахмурился, крякнул.
– Да понимаешь… Достало меня это всё! До того народ довели, что на скамейку деньги положи – не возьмут, испугаются. А тут ты идёшь – все сбережения наружу… Ну я и… – Вован встряхнул с досадой опустевшую ёмкость и, обиженно сопя, принялся завинчивать крышечку. – Тунеядцы, дармоеды… – гневно пробурлил он. – Учили их, учили, а они… Ишь! Высшее криминальное у него… Ну образование… А что толку, если он высшее криминальное получил, а работать по специальности не хочет?! – Спрятал фляжку, угрюмо подвигал подбородком. – Процента два населения честно воруют, а остальные… – безнадёжно махнул
– Это который… финал по взлому сейфов?
– А?! – вскричал Вован. – Ничего себе, да? И если бы только по взлому! Тут у них по всему соревнования проходят… Игрушки им, понимаешь…
– Зато от государства поддержка… – ещё более неловко пошутил Влас, чем сильно уязвил Вована.
– Государство? – жутко просипел тот. – Да оно до чего коснётся – всё на корню загубит! Пока с криминалом боролось – процветал криминал! А как насаждать принялось – всё вразнос пошло… Нет, ну это ж надо было придумать, чтобы конкретные пацаны под администрацией ходили! Так ведь хуже, братан, хуже: из самих пацанов администрацию сделали!..
От возмущения у Вована перемкнуло связки, и он вынужден был замолчать. В наступившей тишине во двор откуда-то издалека забрёл неспешный колокольный звон.
– Погоди-ка! – всполошился Влас. – А церковь?
Вован прочистил горло, вернув себе отчасти дар речи.
– Что церковь?..
– Церковь-то в Понерополе как уцелела? Её ж тоже прикрыть должны были… за пропаганду правды и добра…
– Н-ну… – огромное дитя тревожно задумалось. – Наверное, как и менты, отмазались… Дескать, никакой пропаганды… Обман, дескать, опиум для народа…
Осёкся, выпрямился, суетливо перепрятал фляжечку из бокового кармана во внутренний, а там и вовсе за пазуху. Видя его беспокойство, вскинул голову и Влас.
Причиной тревоги оказалась всё та же девчушка с матерчатой сумкой, направлявшаяся через двор прямиком к расположившимся на лавке взрослым дяденькам.
– Вставай, пошли отсюда! – испуганно выдохнул Вован. Вскочил, сдёрнул собеседника со скамейки. – Точняк говорю, салочки навели! Всем уже про меня раззвонили…
– Погоди… – бормотал увлекаемый за руку Влас, пытаясь оглянуться на голенастую пигалицу. – А что она тебе может сделать?
– Откуда я знаю!..
Они проскочили противоположную арку и оказались на параллельной проспекту неширокой улочке.
– Молодой человек… – раздался рядом визглявый старушечий голос.
Земляки обернулись. Перед ними с просительной умильной улыбкой опиралась на палочку архаически одетая бабушка, этакая старая барыня на вате: шляпка, ридикюль, жакет и всё прочее в том же роде.
– Молодой человек, – великосветски проблеяла реликтовая старушенция, вцепляясь в локоть Вована. – Будьте столь любезны, помогите мне перейти дорогу…
Того прошиб цыганский пот.
– Так машин же… – беспомощно начал он.
– А вдруг появятся? – кокетливо возразила она.
При этих её словах в младенческом лице Вована проступила обречённость.
– Да… – хрипло сказал он. – Да, конечно…
И они двинулись на ту сторону. Влас смотрел им вослед. Со спины парочка выглядела весьма забавно: огромный неуклюжий Вован и хрупкая старушка с палочкой. Один из двадцать первого века, другая – из начала двадцатого. Шли бок о бок и, кажется, даже о чём-то тихо переговаривались. Ни одной машины на проезжей части так и не возникло.