Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!
Шрифт:
– Кто такой Уфи Проссер?
– Член клуба, миллионер. При свете дня он сторожит свой кошелек, как ястреб. Судя по всему, Кук на него похож. Держи хвост морковкой, Портер. Жми, наступай, будь смел и тверд, не бойся кровь пролить,- припомнил я слова из спектакля «Макбет», о котором упоминал выше.
Мои речи, само собой, произвели на Орло впечатление. Лицо его осветилось, словно кто-то щелкнул выключателем.
– Вустер,- сказал Орло,- ты прав. Ты указал мне путь. Направил на прямую стезю. Спасибо тебе, Вустер, старина.
– Не стоит благодарности, старина.
– Поразительная вещь. Ведь посмотришь на тебя, так вроде бы дурак дураком, и соображения не больше, чем у дохлого кролика.
– Спасибо, Портер, старина.
– Не стоит благодарности,
– По-твоему, во мне есть скрытые глубины?
– Конечно, есть, Вустер, старая кляча.
Мгновение спустя он уже угощал меня джином с газировкой, словно мы были давними закадычными друзьями, и вопрос о моем нутре никогда между нами не стоял.
Возвращаясь в «Укромный уголок» минут через двадцать после нашего разговора, который оказался, в сущности, настоящим пиром братства, я был весь охвачен радостным чувством, таким редким в наши дни, и твердо верил, что жизнь замечательна, на небе Бог и в мире все в полном порядке, как написано где-то. Произведя подсчет ниспосланных благодатен, я нашел общий итог весьма удовлетворительным. На фронте Портера воцарилось спокойствие, Билли Грэхем в данный момент возвращает кошку ее ближним в Эгсфорд-Корт, Портер и Ванесса Кук скоро обручатся вновь, и, хотя мой престиж в глазах папаши Кука был ниже некуда, и мне не видеть от него подарка на ближайшее Рождество, это была небольшая ложка дегтя в бочке меда. Или муха в стакане сметаны? Постоянно путаю. Словом, все было в лучшем виде, и счастливый Вустер, услышав телефонный звонок, снял трубку, можно сказать, с песней на устах. Звонила престарелая родственница, и даже глухой услышал бы, что с ней творится что-то неладное. Несколько мгновений на другом конце провода раздавались лишь судорожные хрипы и бульканье,- подобные звуки мог бы издавать тонущий пловец, который изо всех сил борется за жизнь.
– Привет,- произнес я.- Что-то случилось?
На протяжении этого повествования я несколько раз описывал хриплый, горький смех, каким смеялись разные люди, но смех единокровной старушенции в ответ на мой вопрос горечью и хрипотой превзошел все.
– Случилось? – прорвало ее наконец.- Ты еще спрашиваешь? Я с ума схожу. Кошку уже вернули?
– Билли Грэхем полностью контролирует ситуацию.
– Иными словами, еще и не приступал к делу.
– Он отнес кошку и вернулся. Но, к несчастью, она последовала за ним. Во всяком случае, так он утверждает. Как бы там ни было, он вернулся сюда в сопровождении кошки, но потом унес ее в обратном направлении. Вероятно, в этот самый момент он выпускает животное в заданной точке. Но из-за чего такой шум?
– Я скажу тебе, из-за чего шум. Если немедленно – или даже еще быстрее- кошку не вернуть на место, мне грозит неминуемая катастрофа, а Тому- самый тяжелый приступ несварения с тех пор, как он съел тогда целого омара в клубе. И во всем виновата я одна.
– Вы сказали, что виноваты?
– Да. А что?
– Просто хотел удостовериться, что не ослышался.
Я так привык, что во всех бедах винят меня, что слова тети Далии меня глубоко взволновали. Нечасто найдется тетя, готовая взять вину на себя, когда в ее распоряжении есть племянник, на которого можно все свалить. Племянники для того и существуют, таково всеобщее мнение. Дрогнувшим голосом я задал следующий вопрос:
– А что, собственно, стряслось?
Тетки как класс обычно не умеют слушать. Вот и тетя Далия не услышала моего вопроса, а принялась читать мне лекцию о положении в родной стране.
– Я скажу тебе, что неладно в современной Англии, Берти. Развелось слишком много людей, у которых имеется угрызения совести, высокие принципы и всякая такая чепуха. Стоит пальцем шевельнуть, и они тут же вцепятся вам в загривок, потому что вы, видите ли, оскорбили их моральные принципы. Казалось бы, такой человек, как Джимми Брискоу, должен широко смотреть на вещи, но не тут-то было! Надулся, напыжился, ну прямо епископ Кентерберийский. Ты, наверное, думаешь, что во всем виноват его братец-викарий, но я с этим
Мне стало ясно, что если этот словесный поток не остановить твердой рукой, он будет извергаться бесконечно.
– Прошу меня простить, престарелая родственница,- сказал я.- Вам, наверное, покажется, что я чего-то недопонимаю, но, на мой взгляд, вы бредите. Ваши слова похожи на треск тернового хвороста под котлом [ …треск тернового хвороста под котлом.– Книга Екклисиаста, гл. 7, 6: «Потому что смех глупых то же, что треск тернового хвороста под котлом».], по известному выражению. О чем, черт побери, вы толкуете?
– Ты что, не слушал меня?
– Слушал, но даже на милю с четвертью не приблизился к сути.
– О, Господи, я и забыла, что ты понимаешь только односложные слова… Если говорить простым языком, доступным даже тебе, случилось вот что. У меня был разговор с викарием, и он посетовал, каким тяжелым камнем лежит у него на душе забота о церковном органе, который уже при последнем издыхании, а заплатить ветеринару нечем. Он недавно получил от Джимми солидную сумму на починку церковной крыши, и если снова обратиться к нему с просьбой о деньгах, беды не оберешься, так он сказал. И что делать, черт побери, он ума не приложит.
Ты знаешь свою тетку, Берти. Сердце у меня мягкое, как масло, я всегда стараюсь рассыпать маленькие благодеяния на своем пути. Вот я и сказала викарию, что если он хочет без особых хлопот заработать немного денег, то пусть во время скачек поставит все до последнего гроша на лошадь Джимми по кличке Симла. И рассказала ему о кошке, чтобы он не сомневался, что дело – верняк.
– Но…
– Заткни глотку носком и слушай. Не можешь помолчать хотя бы полсекунды? Знаю, что ты хочешь сказать – ты отослал кошку назад. Но в тот момент я об этом еще не знала. Так вот, я все ему выложила, ничего не опасаясь, думая лишь о том, как он обрадуется своему счастью. Мне следовало бы знать, что священники по роду своей деятельности обязаны быть совестливыми, но тогда мне это не пришло в голову. Одним словом, он пошел к Джимми и все ему разболтал, и Джимми взбеленился. «Верните кошку хозяевам»,- потребовал он и прибавил еще много всякой ерунды про то, как он изумлен и потрясен. Это бы еще ничего, пусть бы выложил все, что обо мне думает, и тем ограничился, так нет же. Он пригрозил, что, если кошку в течение ближайшего часа не возвратят Куку, он снимет Симлу с соревнований. Да, сэр, так и сказал, Симла не выйдет на старт, а, значит, прогорели все мои денежки, которые я поставила на эту лошадь.
– Но…
– Ну да, знаю, ты мне сказал, что отошлешь кошку назад, но я не была до конца уверена. А вдруг ты, взвесив все, сообразишь, от какого выгодного дела отказываешься, и передумаешь.
Я понял, о чем она толкует. Любой племянник, алчущий злата и не скованный, в противоположность Вустеру, честным, спортивным духом, именно так бы и поступил. Неудивительно, что она разволновалась. Я был рад ее успокоить.
– Все в полном порядке, родоначальница,- сказал я,- Билли Грэхем на пути к Кукляндии и, скорее всего, уже добрался до места.