Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!
Шрифт:
– Сколько угодно, Орло.
– Ты никуда не торопишься?
– Нет, мне здесь хорошо.
– Мне тоже. Правда, приятная прохлада? Итак, я пришел и сказал дворецкому, что хочу видеть мистера Кука по важному делу, и он отвел меня в библиотеку, где Кук курил толстую сигару. Когда я это увидел, то жутко обрадовался,- значит, я правильно выбрал момент. Ведь ясно же, сигару курят после обеда, да он еще попивал бренди. Можно было не сомневаться, что он сыт под завязку. Ты следишь за ходом моих мыслей, Берти?
– Я улавливаю суть, Орло.
– Там был еще один человек. Насколько я понял, африканский
– Майор Планк.
– Его присутствие мешало, он непременно желал описать во всех подробностях ритуалы плодородия у туземцев Бонго на берегу Конго. Ритуалы эти настолько непристойны, что нет слов, можешь мне поверить. Потом он все-таки ушел, и тогда я завел речь о своем деле. Но ничего хорошего из этого не получилось. Кук заявил, что не даст ни пенни.
Я задал Орло вопрос, который давно уже меня интересовал. Не то чтобы я так уж беспокоился о финансовом положении Орло, но мне казалось, что тут требуются разъяснения:
– На каких условиях находятся у Кука твои деньги? Неужели он может их держать у себя, сколько хочет?
– Может, пока мне не исполнится тридцать.
– А сколько тебе сейчас?
– Двадцать семь.
– То есть через каких-нибудь три года…
И тут я на миг увидел перед собой прежнего Орло Портера, который жаждал выпустить мне кишки голыми руками. Не скажу, что у него появилась пена на губах, но он явно был близок к этому.
– Да не желаю я ждать целых три года, черт побери! Знаешь сколько мне платят в страховой компании? Жалкие гроши. Едва хватает свести концы с концами. А я люблю красивые вещи. Хочу жить с размахом.
– И чтобы квартира в Мейфэр? [ Мейфэр – фешенебельный лондонский район.]
– Да.
– И каждый день шампанское?
– Вот именно.
– И «Роллс-Ройс», да не один?
– Да, тоже хочу.
– Ну и, само собой, чтобы было что подкинуть бедному пролетариату. Отдадим другим, что не нужно нам самим.
– Мне нужно все.
Я просто не знал, что на это сказать. Мне еще никогда не случалось разговаривать с коммунистом, и я был очень удивлен, что он, оказывается, вовсе не так уж горячо сочувствует бедному пролетариату, как я думал. Хотел было я посоветовать ему, чтобы он был поосторожнее, а то как бы в Кремле не пронюхали про его крамольные речи. Но решил, что меня это не касается, и сменил тему.
– Кстати, Орло,- спросил я,- а как ты здесь оказался?
– Ты что, не слушал меня? Я пришел потолковать с Куком.
– Я спрашиваю, как случилось, что ты свалился в бассейн?
– Я не знал, что тут бассейн.
– Мне показалось, ты бежал со всех ног. Из-за чего была такая спешка?
– На меня напала собака, и я от нее убегал.
– Здоровый такой пес со стоячими ушами?
– Да. Ты его знаешь?
– Мы знакомы. Но он вовсе не собирался на тебя нападать.
– Он на меня прыгнул.
– Это чисто дружеский жест, он на всех прыгает. Такая манера выражать свое расположение.
Орло с облегчением глубоко вздохнул. Он бы вздохнул еще глубже, если бы не поскользнулся и не исчез под водой. Я пошарил в воде и вытащил его на поверхность. Он
– Рад помочь,- откликнулся я.
– Берти, у меня отлегло от сердца. Я все думал, как мне невредимым добраться до гостиницы.
– Могу подвезти.
– Нет, спасибо, не надо. Теперь, когда ты раскрыл мне глаза на чистоту намерений этого пса, я, пожалуй, пойду пешком. А то еще простужусь. Кстати, Берти, объясни мне одну вещь. Что ты-то здесь делаешь?
– Так, бродил по окрестностям.
– Я страшно удивился, что ты плаваешь в бассейне.
– Ничего странного. Просто захотелось освежиться, Орло, всего-навсего.
– Ясно. Что ж, спокойной ночи, Берти.
– Спокойной ночи, Орло.
– Я могу быть уверенным, что у тебя точная информация относительно этого пса?
– Вполне, Орло. «Прекрасна жизнь его, и все стихии соединились в нем как надо»,- припомнил я изречение Дживса.
Когда спустя несколько минут я вылез из бассейна и направился туда, где оставил автомобиль, с меня ручьями стекала вода, но сердце в груди радостно пело. Разумеется, ему бы еще следовало обливаться кровью из жалости к Орло, поскольку я понимал, как нескоро он обзаведется теми красивыми вещами, о которых мечтает. Но по случаю того, что я отделался от кошки, почти не оставляло места для сочувствия бедам ближних. Каюсь, я печалился об Орло не больше, чем он о бедном пролетариате.
На фронте Кука воцарилось спокойствие. Генри и его соратник не подавали признаков жизни. Пес, пообщавшись с Орло, где-то свернулся клубочком и заснул сладким сном.
Я ехал по дороге. Песня, звучавшая в моем сердце, достигла фортиссимо, когда я вылез из машины у дверей «Уютного уголка», и сразу же с хрипом оборвалась. Что-то мягкое и пушистое потерлось о мою ногу. Я посмотрел вниз и разглядел в темноте знакомое животное семейства кошачьих.
18
Спал я, что называется, урывками (правильное ли слово, надо будет уточнить у Дживса), крутился, переворачивался, будто балетный танцор, и ничего удивительного, ведь я был зажат «жестокими тисками обстоятельств» [ …жестокими тисками обстоятельств.- Строка из стихотворения английского поэта У.Э. Хенли (1849-1903) «Onvictus».], как говорит в таких случаях Дживс. На сей раз их хватка была особенно жестокой, нечего было и пробовать вырваться каким-нибудь простым способом, например отплыть в кругосветное путешествие и отсутствовать до тех пор, пока гроза не минует.
Разумеется, у меня был выбор, я мог выйти из игры, откреститься от всей этой кошачьей истории и от самого этого проклятого животного. Но каковы были бы последствия? Полковник Брискоу не выставил бы Симлу на бега, а значит, любимая тетя проиграла бы все, и ей пришлось бы для покрытия дефицита обратиться к дяде Тому, а значит, у того прекратилось бы выделение желудочных соков и, может быть, надолго, а значит, из вечера в вечер он отодвигал бы от себя тарелку нетронутой, а значит, Анатоль, вспыльчивый, как все гении, не стерпев оскорбления, подал бы в отставку. Одним словом, повсюду гибель, разорение и тоска.