Джок. Награжденный Тенью. Третий шанс

Руб Андрей Викторович

Я плюнул на каноны и затанцевал вокруг него, как быдло из Гарлема. А херли? Жить-то охота. Изгибаясь немыслимым образом в разные стороны, я пытался наносить удары из совершенно невообразимых позиций. Обозначал, качая маятник. А вот войти в темп, в ритм... не получалось.

И тут Сим заорал, как потерпевший:

– Дави его суку! Я убью тебя! Теееемпп..., - последняя фраза загустела и прорвалась сквозь сознание смазанным воплем, затухающим на задворках сознания. И время послушно замедлилось...

Дорогие мои, если вы думаете, что

он стал медленнее или я стал супербыстрым - то это не так. Как-то это смазывается в голове в этот момент. А вот воздух слегка загустел, а я привычно стал видеть, кажется даже спиной. Не знаю, может я и стал быстрым, но применять ЭТО к моим знакомым и убивать вовсе и не хотелось. Но, тем не менее, Хакон стал 'медленным и печальным'. А я, я чуть быстрее. Ну как чуть? Раза в полтора-два точно.

Я изогнулся влево. Секира Хакона метнулась вслед за мной. Но он не успевал.

Круто! Он успел в последний момент 'просто' уронить секиру мне на ногу. Она должна была мне отрубить ступню. Как?! Мать его, ему это удалось?! Но я в последнее мгновение поправил его, удар, и его оружие вонзилось в дерево палубы. На том чтобы выдернуть секиру обратно, он потерял мгновение, и моя абордажная сестра его оружия оказалась у его шеи.

Он остановился, взглянул на меня по-новому и почти не глядя бросил оружие назад. Я опустил свою секиру острием вниз. Он шагнул ко мне, обнял и гулким басом пророкотал:

– Молодец! А то я, было, подумал, что Вы господин барон - из выскочек. А вы наш!

– Только не говорите мне, что за это надо выпить!

– А как же? Непременно надо...

Толпа сзади разразилась одобрительными воплями.

Я только тяжело вздохнул.

Викинги очень сильно ценили личную удачу и умения. Как они сохраняли это в насквозь прагматичном современном мире - абсолютно не понятно. Но, тем не менее, все они были дети братства.

Я стал для них своим, а не только нанимателем и начальником. Суровые ребята с суровой профессией.

Мы сидели в системе уже неделю.

И НИЧЕГО!!!

В задницу вас всех!

Тоска!

Не, я так не играю. Сраные пираты! Вот теперь я понимаю джина! Который предлагал за свое освобождение все что угодно, а потом честно предложил - смерть, как награду. Та сволочь, которая первой выскочит в систему - первой и сдохнет. Напоминаю! Первой сдохнет и быстро. Это только за то, что появится. И избавит меня от этой пытки ожиданием. Как остальные переживают? Не, я не знаю. Я лично трясусь. Трясусь за то, что надо ждать. За то, что я где-то ошибся. За то, что нас подстрелят... за то что могут погибнуть люди...

А вот за то, что я сдохну? Нет. Не, совсем не боюсь. Говно не тонет! И то,... что я сдохну? Это нормально...

Я знал, на что подписываюсь. Нет среди нас - нормальных. Это я себя, в первую очередь, имею в виду! Сколько не воюю, не могу я привыкнуть к чужим смертям.

Знаете, что самое страшное на войне?

...это не подниматься в атаку... не идти на

зачистку... не убивать 'мирных' жителей... не умирать... Умирать? Это конечно страшно... Но это - привычный страх. Он с тобой рядом. Он всегда тут. Рядом. Это нормально. Страшно другое... придти домой, в этот 'нормальный' мир. Позвонить в квартиру и объяснить маме... еще не старой женщине, что ее сын погиб оставшись прикрывать тропу, чтобы мы ушли.

Попробуйте ВОТ ЭТО объяснить!

Я, сука, живой!

...а ее мальчик... маленький... нежный... ласковый - там!?

Как!?

Я начальник...
– я дурак! Я его командир - здесь... а он там - навсегда... и мать его не сможет даже навестить его могилу, чтоб поплакать...

И есть ли она вообще? Если его сбросили с тропы в ущелье. ...то, что от него осталось.

Да двадцать раз лучше самому сдохнуть, чем вот это объяснять. Видеть эти слезы и эту боль. Можно забыть... и ничего никому не объяснять. Но это... западло. Это значит - предать. Предать ВСЕ!

МЫ ВСЕ ТАМ, НАДЕЕМСЯ НА ТО, ЧТО-ТО ...ХОТЬ КТО-ТО ПРИДЕТ И СКАЖЕТ МАМЕ - он остался там...

Это правда... горькая правда. Правда, о том, что будут знать... что остался он не неким безымянным героем, а, правда - героем... навсегда. Как Селденок, оставшийся в Абхазии на тропе, прикрывая остальных. Пацан которому не было даже восемнадцати... имевшей крест за Приднестровье и никогда не служившей в армии... пацан которому никогда не исполниться восемнадцать...

УБИЛ БЫ...! Но сучья судьба не разбирающая ни заслуг, ни потерь... вообще ничего, дала шанс. Я должен был давно сдохнуть... но вот живу. Третью жизнь - живу... и теперь - знаю! ...что если пойду в атаку первым - ничего не изменится. Просто потери будут больше! И больше людей погибнет. Это долбанное послезнание....

От него не легче... от него тошно жить... от него так и тянет сделать, что-то неадекватное. От этого и стоит твоя жизнь - копейку! От этого и нет страха... вообще - нет! ...этой страшной многим штуки... смерти...
– НЕТ. Нет - ЕЕ!

Я - умер давно! И это не слова. Это - правда. Я умер еще тогда... на своей первой войне! Живу... живу как живется. Пусть и хорошо... но я бы поменялся с любым нищим, чтобы...
– ЗАБЫТЬ.

ЭТО ТОТ АД, КОТОРЫЙ КАЖЫЙ ИЗ НАС НОСИТ в себе... И не дай вам бог, мальчики и девочки узнать, что это такое...

Ну да ладно... не будем о грустном... если я расслаблюсь - я сдохну зря! А вот этого бы не хотелось. Потому, что за мою смерть заплатят другие. Заплатят своими жизнями. А этого, я ох как не хочу. Вот с этим и приходится жить...

– Мальчик мой, - влез в мою рефлексию Сим, - мы все когда-то умрем. Раньше я был молод и красив. Теперь...только красив.

– Пошел ты!

– Гордись тем, что хоть кого-то спас. Мы все умрем... но ты... кроме покойников, имеешь и спасенных..
– тех кто не погиб. Грех предаваться унынию, мой мальчик, когда есть другие грехи!