Джокер для Паука
Шрифт:
Вот и сейчас, дождавшись, пока Хранитель отодвинет от себя исписанный блокнот, я развернул его к себе, и, пробежав глазами строки, задумчиво посмотрел на Эола: как обычно, понятного было мало.
Кольцо замкнется… Вдовий плач вновь разнесет холодный ветер. Земля содрогнется… Палач домой вернется на рассвете… Таится смерть в его душе: он улыбается, играя, Но через миг, скользнув в джуше, найдет себя… И потеряет…Вдовий
Информация была совершенно точной. С данными, полученными со спутников Эола, двигающимися по геостационарной орбите, я мог знакомиться хоть каждые три минуты: Хранитель, расстроенный кадровыми перестановками у себя на Службе, практически все время проводил в Аниоре и делал для нас все, что прямо не противоречило должностным обязанностям. В новых условиях работы. А мог он сравнительно немного — информация о каждом его телодвижении, начиная с незапланированных полетов на флаере, и заканчивая каждым часом пребывания вне Логова, вызвала приступы бешенства у Бормода. Или Обормота, как его обзывал Глаз. Пара разговоров начальника с подчиненным проходила в моем присутствии, и у меня появилось стойкое желание познакомиться с этой скотиной лично. Увы, шансов на это было мало — в отличие от Маныша, Обормот побаивался пользоваться Порталами. Особенно после начала войны с хозяевами Андроидов. А уж надеяться на то, что он соизволит появиться на Элионе, мог, наверное, только законченный (или неисправимый) оптимист.
Эол оказался крепким орешком — на рожон он, конечно, не лез, но все, что считал нужным, делал. Придумывая более-менее правдоподобные объяснения. И лишь благодаря этому на изменения в ситуации на наших границах мы могли реагировать достаточно оперативно. Правда, с войсками Миниона не помогало даже это…
…Кем является Палач из Пророчества, я не понимал — если оно так обозвало меня, то сразу появлялись нестыковки: улыбок на моем лице не появлялось со дня похищения Самира, и, прежде, чем вернуться на рассвете, я должен был куда-то уйти. Или улететь. А чтобы себя найти, надо было где-то потерять. А потом потерять снова… Короче, непонятка на непонятке.
Если эти строки касались не меня, а Эрика или, скажем, Вовки — слова «он улыбается, играя» из всей нашей банды лучше всего относились к ним, — то строки Пророчества становились еще менее понятными. В общем, единственное, что было совершенно ясно — это факт, что война начнется, и избежать большой крови нам никак не удастся и что стихотворение напрямую касается тех, кто способен входить в джуше. То есть так называемого Ближнего Круга. И что все происходящее вокруг Аниора заранее предопределено…
— Самир! Самир вернулся!!! — вопли, раздавшиеся где-то внизу, мгновенно вымели из моего сознания мысли о прочитанных строках, и я, выронив блокнот, с места прыгнул через стенку, огораживающую крышу…
…Сына, двигающегося по направлению к парадным воротам дворцового комплекса со стороны Южных ворот, я почувствовал сразу же, как подбежал к зданию караулки. Поэтому, пробившись сквозь быстро собирающуюся, несмотря на ранний час, толпу обитателей дворцового комплекса, на предельной скорости понесся ему навстречу. Перепрыгивая через загораживающие дорогу повозки и оббегая замедлившихся до безобразия редких прохожих. А где-то сзади приблизительно в таком же режиме неслись Маша, Эрик и Угги…
— Папа!!! — голоса сына я не услышал. Двигался слишком быстро.
— Папа!!! — дикий вопль счастливого до безобразия ребенка, раздавшийся прямо над ухом, чуть не лишил меня барабанных перепонок. И, как ни странно, сил: у меня вдруг дико заколотилось сердце, а в ногах появилась непонятная слабость…
— Я так соскучился… — обхватив меня и руками, и ногами, Самир изо всех сил сжимал меня в объятиях и дрожал мелкой дрожью.
— Сынок… — возникшая за моей спиной Маша попыталась выхватить его у меня из рук и вдруг, покачнувшись, начала медленно оседать на землю.
— Мама!!! — дико перепугавшись, Самирчик схватил ее за руку и попробовал удержать на ногах. Я оказался быстрее — выпустив из рук сына, я подхватил жену и сразу же почувствовал, как нагревается закрепленный на ее пояснице автомед. А через мгновение к ней вернулся нормальный цвет лица:
— Сынок! Где ты был все это время? — не успев оклематься, как следует, Маша расцепила мои руки, и, упав на колени перед Самиром, прижала его к своей груди.
— Долгая история… — как-то не по-детски серьезно ответил он и зачем-то посмотрел на меня. — Придем домой — расскажу… Папа! Вот тот воин в сером плаще — бывший монах Ордена. Его зовут Юган Эйлор. Он меня спас и привел в Аниор. Я обещал, что у него будет шанс сделать карьеру. В Гвардии. К кому ему надо подойти?
Воин выглядел слегка смущенным. Стоя рядом с лошадью, он старательно смотрел себе под ноги, но, судя по всему, внимательно прислушивался к разговору.
— Меня зовут Ольгерд Коррин. — выпрямившись, и подойдя к нему практически вплотную, представился я. — В любое удобное для вас время, начиная с завтрашнего утра, вы можете подойти к первому попавшемуся караульному королевского дворца, и он проводит вас к господину Угги — в данный момент он замещает отсутствующего в столице Сему Ремезова. И вам будет предоставлена возможность пройти тест на право служить в Гвардии Аниора. А сегодня я прошу вас присутствовать на семейном ужине во дворце…
— Спасибо вам, Юган! — перебила меня Маша. — Я… я пока не знаю, как выразить вам свою благодарность, но чуть позже, когда у меня получится соображать нормально, я что-нибудь придумаю…
Монах учтиво поклонился нам обоим и, повернувшись к нам спиной, медленно побрел в сторону ближайшего поворота. Заставляя расступаться собирающуюся вокруг нас толпу.
…Ехать во дворец у Маши на руках Самир не захотел. На моих плечах — тоже: выскользнув из объятий матери, он поправил ужасающего вида меч, сдвинувшийся с удобного ему места, и, окинув взглядом возбужденно гомонящих зевак, вполголоса пробормотал:
— Я уже взрослый и должен идти сам… Дома поговорим, ладно?
— Какой же ты еще ре… — начала, было, Маша, но, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд, замолчала.
— Ты прав, сын… — сказал я. — И вернулся ты очень вовремя…
— Да, про войну я уже слышал. Расскажешь потом…
…Уединиться с сыном нам не удалось и во дворце — каждый его житель, от кухарки и до конюха, пытался выразить радость по поводу его возвращения, и требовал подробного пересказа его приключений. Стараясь никого не обижать, Самир раз пятнадцать пытался начать рассказывать обо всем, что с ним происходило, но дослушать до конца лично мне не удалось ни разу — постоянно появлялся кто-то новенький и требовал начать сначала. В общем, сообразив, что так дело не пойдет, я взял власть в свои руки и разогнал всех, кого было можно. Потом вспомнил о том, что сын, скорее всего, еще не завтракал, и дал команду накрывать на стол.