Дареная истинная. Хозяйка лавки «С огоньком»

Ослепительная вспышка сменяется непроглядной темнотой и обжигающей болью на лопатке.

— Ваше величие Роувард Даррел, — сквозь пелену боли слышу противненький подобострастный голос, — примите от нас в дар это скромное жилище, чтобы вам было удобно пребывать в нашем уютном городке, и эту деву, которая может скрасить ваш ночной досуг. Мы слышали, что драконы особенно любят невинных девушек с магией…

Когда жжение на спине чуть-чуть затухает, я разлепляю глаза и первое, что вижу — широкоплечего

богатыря-красавца с мужественным, широким подбородком, высокими скулами и пронзительным, недовольно сверлящим меня взглядом. Но больше всего бросаются в глаза крупные кисти рук с длинными пальцами. Говорят, что если они большие, то…

Екарный бабай… о чем я вообще думаю? Совсем головой повредилась. Где я вообще?! И что-то подсказывает мне, что “дева в дар” — это про меня? Как-то нехорошо звучит.

Пока я пытаюсь разогнуться и как-то осознать себя, этот богатырь подходит ближе и смотрит на меня с высоты своего огромного роста. Так, словно я досадное недоразумение на его героическом жизненном пути.

Нет. Не богатырь. И точно не герой. Просто высокомерный мерзавец, знакома я была с такими “королями жизни”. Все с отвратительным характером.

— Мне кажется, вы не рады подарку, — вырывается у меня хриплое замечание, как будто я сорвала голос.

В глазах этого мерзавца на долю секунды мелькает удивление, но он достаточно быстро теряет ко мне интерес, а потом, отвернувшись, вообще небрежно бросает:

— Отнесите все в дом. И ее тоже, — мужчина едва заметно дергает уголком рта, как это бывает, когда чем-то недовольны. — И оденьте уже, а то простынет, какой уж там досуг, она и полы помыть не сможет.

Полы? Да что он себе…

Только сейчас начинаю ощущать происходящее в полной мере: кроме двух голосов на меня обрушивается гомон толпы, цокот копыт, скрип снега под чьими-то сапогами, а еще множество запахов от свежего хлеба до конского навоза. И холод, пробирающий до самых костей холод, потому что на мне тонкая хлопковая сорочка без рукавов и… как бы все!

Меня грубо хватают за руку, резко дергают вверх и подталкивают вперед.

— Давай поднимайся, нечего тут рассиживаться, — сипло говорит один из поднимающих.

Я выдергиваю руку из его пальцев, но чуть не падаю снова. Меня спасает только то, что второй придерживает с другой стороны.

— Я сама, — пытаюсь огрызнуться снова, но как-то это звучит не очень героично.

— Эх, девочка… Дракону в лапы попасться, — слышу я не очень искренние причитания какой-то старушки справа. — Но сама хотела, сама выбрала, вот пусть и расплачивается!

Ноги еле идут, а ступни уже онемели от колючего холода промерзшего камня. Однако ослушаться здоровяка, которому меня подарили, не осмеливаются, и мне на плечи ложится тяжелый камзол, пропахший табаком и крепким алкоголем.

В голове бьется мысль: да где же, я? Вроде себя осознаю, а собрать мысли в кучу не могу. Как если бы я ехала по абсолютной темноте, а впереди видела только освещенный фарами участок.

— Как думаете,

она переживет первую ночь с ним? Он же… зверь! — с каким-то злобным предвкушением говорит женщина слева.

От камзола становися теплее, но ожог на спине взрывается болью. Да что там у меня такое-то?

— А метку, метку-то видели? Бабка говорила, что последний раз такую ставили еще в ее молодости девушке. Ее тогда отправляли выкупом в Эльвариам… Рабская метка… Ради чего только не пойдут ради безбедной жизни.

Эти слова взрывают мой мозг чужими воспоминаниями.

Марика, так зовут девушку, которой я теперь стала, стала подарком для приезжего дракона, попыткой задобрить его, выторговать лучшие условия. Не просто как служанка, как привязанная рабыня: теперь без хозяина ей, то есть мне, не жить. И пошла она на это добровольно.

Я вспоминаю все, словно у меня в голове умещаются две жизни: моя и ее. Как в фантастических фильмах. Точнее, скорее в фэнтезийных.

Мы уходим с главной площади Хельфьорда, города, в котором я оказалась, и в последний момент мой взгляд выхватывает в толпе обладателя того самого подобострастного голоса, который я услышала первым. Мэр Гриндорк — главная причина, по которой Марика пошла на это. Толстый, с блестящей лысиной и пирожками-губами, вытянутыми сейчас в алчную улыбку.

Он подмигивает мне, намекая, что есть у нас одна большая тайна. А мне аж тошно становится от одного его вида. Он решил дополнительно поставить метку Марике, чтобы не дергалась. Только я-то не Марика. Буду надеяться, что это обратимая реакция.

Мы проходим по главной улице Хельфьорда до самого крайнего особняка на отшибе, куда меня и впускают, оставляя одну. И все это время меня сопровождают охи и ахи о моем страшном будущем и злорадство о том, как я расплачусь за свой выбор. Как обычно, делают выводы, зная только вершину айсберга.

Это обижает, злит, расстраивает из-за несправедливости. Но что есть настоящая несправедливость?

Справедливо ли, когда подающая надежды аспирантка моего мужа “случайно” оставила на моем столе листок с фото узи их будущего ребенка? На следующий день после того, как я узнала о своей замершей беременности.

Я не хотела устраивать сцен, просто хотела спросить зачем. Зашла в лабораторию, но аспирантки на месте не было. На столе дымила реакционная смесь из ее эксперимента. Я же ей говорила, что нельзя…

Вздрагиваю, когда за моей спиной захлопывается входная дверь. Резко оборачиваюсь… Передо мной стоит тот самый мерзавец-богатырь, хмуро и подозрительно рассматривая мой внешний вид.

— Ну здравствуй, подарочек…

Поправляю накинутый на плечи камзол так, чтобы он был плотно запахнут: даже тут, в доме не сказать, что тепло, а пол вообще еще ледяной. Похоже, не успели протопить дом до приезда гостя дорогого. А, зная отношение большинства жителей города к драконам, наверняка специально не стали.