Джокер в колоде
Шрифт:
— Старик, когда она заикнулась насчет игры в покер, я чуть было не проглотил сигарету. Мне кажется, она шутила, а?
Джим лукаво поднял бровь.
— Ты думаешь, она говорила серьезно?
— Не знаю, — сказал я. — Не знаю. Все может быть... Дело в том, что мне жгуче хотелось знать — шутка это была или нет. И я думал об этом. Всю дорогу до дома.
Глава 3
Чтобы попасть из Лагуны в Лос-Анджелес по Санта-Ана-Фривей, требуется всего лишь час времени, а я выехал почти в десять и в одиннадцать тридцать чудесного летнего вечера уже мчался на своем «кадиллаке» с откидным верхом по Сансет-стрит. Верх машины был опущен, приятный ветерок обдувал прохладой
Вырядился я шикарно — кремовато-бежевые шелковые слаксы, белый пиджак специального покроя, который не топорщился из-за прилаженного под полой кольта 38-го калибра, белая рубашка и яркий, павлиньей окраски галстук. Я чувствовал себя готовым преодолеть любое препятствие, уготованное мне в тот вечер. Хотя, честно говоря, я не ожидал, что мне понадобится оружие.
Джим жил на высокой стороне Форест-Нолл-Драйв в современном доме из восьми комнат. Особняк прилегал к склону пологого холма, и снизу его поддерживали толстые цементные колонны. Казалось, что он парит в воздухе, как огромное крыло, вознесенное над Сансет-стрит, и в ясную ночь вид мигающих внизу городских огней был великолепен. Дом располагался в уединенном месте, а удачный ландшафт и пышная растительность скрывали его от любопытных назойливых взглядов.
Я ехал по Сансет-Плаза-Драйв, свернул на Форест-Нолл и припарковался на Лорель, у основания длинного пролета деревянных ступенек, что вели к жилищу Джима. Выйдя из машины, я легко поднялся по ним. Далее тянулась покатая земляная тропинка, обрываясь перед уклоном, что и подходил к большому деревянному помосту у боковой двери, ведущей в гостиную. Не успел я подняться по тропинке, как мне почудилось какое-то движение слева.
Здешняя местность изобиловала кустарниками, папоротниками, лопухами, филодендронами и другой тропической экзотикой, включая порхающих райских птичек. Впереди, слева от меня, росли три сенегальские финиковые пальмы, и мне показалось, что шорох исходил именно оттуда.
— Джим? — позвал я. — Это ты?
Ответа не последовало, но что-то там передвигалось, я уже знал наверняка. И быстрее, быстрее. Прочь от меня. Прищурившись, я различил фигуру: припав к земле, человек бежал к узкой улице за домом Джима.
— Стой! — заорал я, и в тот же миг в доме зажегся свет. Я услышал голос Джима. Он открыл дверь, но сноп света упал на меня, а не на того убегавшего парня, и теперь я его почти не видел.
— Стой! — снова гаркнул я, а чудак припустил с такой скоростью, словно за ним гналась свора псов. Но я действительно преследовал его, хотя и недолго. Я прыгнул вперед и тут же поскользнулся на гладкой траве, мои ноги взлетели вверх, и я грохнулся. Пока я поднялся и снова рванул за ним, человек, я понял по звуку, успел забежать далеко вперед. Потом послышался резкий звук акселератора и хлопнула дверца машины. Я достиг улицы как раз в тот момент, когда мелькнули задние огни автомобиля и он скрылся из виду.
Я подошел к деревянному помосту, и Джим спросил тревожно:
— Что за чертовщина?
— Ты знаешь ровно столько же, сколько я. Успел заметить этого парня?
— Только мельком. Не знаешь, кто он? Мы не имели ни малейшего представления о любопытном, поэтому оставили догадки и вошли в дом. Через скрытые колонки пульсировала тихая музыка. От двери три устланные ковром ступеньки вели вниз, в гостиную, которая тянулась почти по всей ширине дома до стены из кедра. За ней размещалась спальня хозяина. С левой стороны поднимались две широкие изогнутые ступеньки, отделяя таким образом часть гостиной. Здесь стоял под углом к камину не совсем белый диван, с потолка свисала металлическая лампа, похоже персидская, низкий бар из темного дерева был завален всякой всячиной, четыре большие пестрые «гаремные» подушки небрежно разбросаны по полу.
— Небось от беготни у
Я усмехнулся.
— Как называется твоя отрава?
— Это мой мартини особого рецепта — водка вместо вермута. Или ты предпочитаешь «Бластофф»?
— Вряд ли. Одно только название напоминает мне русского капрала.
— Ничего подобного. Берешь одну часть «кахлуа» и добавляешь четыре части керосина.
— И это можно пить?
— Конечно нет. Просто поджигаешь и смотришь, как оно горит. Но очевидно, ты не способен принять решение. Поэтому я налью тебе своего мартини в пивную кружку и тем пресеку все теоретические умствования.
Мы оседлали стулья возле камина, и я понял, что Джим действительно приготовил свой особенный мартини, плеснув яда в бутылки из-под шампанского и воткнув эти бутылки в серебряные ведерки для вина, наполненные кусочками льда. Шикарно, но вкус...
— Предположим, наши девочки не любят неразбавленный мартини с джином и водкой? — засомневался я.
— Тогда все достанется нам, — грустно произнес он. — Или я скажу им, что это очень дешевое шампанское, но игривое, а? За твое здоровье!
Мы выпили. Неплохо, подумал я. Хотя можно бы и получше. А если честно, мне оно показалось паршивым.
Я сделал добрый глоток и — бац, откуда что берется — вспомнил-таки лицо. Раньше я безуспешно напрягал память, стараясь докопаться, кто же тот парень, которого я видел рядом с Адамом Престоном. Такое случается: тебя гложет мысль, потом ты выбрасываешь ее из головы, забываешь, а она глядь — и возвращается в твое сознание как раз тогда, когда ее совсем не ждешь.
Прошло много лет с тех пор, как я видел те холодные глаза и острые черты, но сейчас словно пленка проявилась. Вспомнил я и его имя. Микки М. — так его звали в кругу нечистых на руку парней и негодяев. Несколько лет назад в Лос-Анджелесе орудовала шайка воров и пьяниц, занимавшаяся выколачиванием быстрых баксов из всего, что только было недозволено, — четверо или пятеро мерзавцев, которыми заправляла харя по имени Луи Грек. Двое из них — Микки М, и Энтони Сайни по прозвищу Муравей. Возможно, Микки с тех пор стал уважать закон, но известно, что большинство подонков, как и леопарды, не меняют своих шкур, и, похоже, среди знакомых Адама есть сомнительные типы. Я спросил Джима:
— Ты не в курсе, не якшался ли Адам когда-нибудь с темными личностями?
Джим испуганно глянул на меня.
— Черт возьми, что за вопрос? Почему ты спрашиваешь?
Я рассказал ему все, что мне было известно о Микки М., упомянул, что видел его с Адамом, и повторил обрывок их разговора, который слышал.
— Не знаю, что все это значит, — заметил я, — но этот сморчок много болтал. Пойми, Джим, я высказал лишь опасение, поскольку такая многомиллионная операция, как Лагуна-Парадиз, — хорошая приманка для того, чтобы теперешние мускулистые парни попробовали на ней свои зубы.
Какое-то время Джим сидел и хмуро молчал. Потом спросил:
— Он упоминал Бри? Этот сморчок?
— Да. Это все, что я слышал, одно только слово. Или имя. Тебе оно о чем-нибудь говорит? Лицо Джима разгладилось.
— Вероятно, он имел в виду Бри-Айленд.
— А что такое Бри-Айленд?
— Маленький остров, расположенный в пятидесяти милях от берега. Знаешь, Шелл, если проект Лагуны выгорит, остров будет следующим объектом в ряду подобных. Планируется разработка проектов в Баха, штат Калифорния, Монтеррей-Парадиз и, может, недалеко от Торрей-Пайнз. Есть, правда, один, который мне действительно хотелось бы осуществить, — Парадиз-Айленд. — Он уставился в одну точку и замолчал, обдумывая близкое будущее. — На Бри-Айленде будет выстроен большой отель, бассейны, пляжи, хижины, даже зал для гольфа; и там будет маленькая бухта, где можно спускать на воду прогулочные яхты.