Джоконда и паяц
Шрифт:
Неизвестные злоумышленники вскрыли опечатанную мастерскую и похитили наследие Артынова. Никто особо не усердствовал в поисках украденного. Зато на интернет-аукционах появились анонимные лоты картин погибшего художника.
Михаил Кольцов отправился со своей хоккейной командой за границу. После матча он напился и устроил дебош в гостинице. Будучи в нетрезвом состоянии, Кольцов разговаривал со своей умершей женой, которая, якобы, требовала выпустить ее на волю, что спортсмен решительно отказывался делать. Врачи диагностировали у него
Рафику, как инициатору и непосредственному участнику расследования, Лавров по строжайшему секрету показал признания Эмилии. Художник потерял дар речи. Он был потрясен.
– Выходит, я был на волосок от смерти, – прошептал он. – Я ходил по лезвию ножа. Она запросто могла и меня прикончить.
– Ты герой, старик, – похвалил его начальник охраны. – Если бы не ты, убийца осталась бы безнаказанной.
Павел Майданов по настоянию матери завербовался на нефтепромысел и догуливал последние свободные деньки. Накануне отъезда он встретился с Глорией. Парень краснел, бледнел и прятал глаза. О любви не заикался, замуж не звал. Сказал только, что в его жизни произошел перелом и теперь все пойдет по-другому.
Глория спросила, не тяготит ли его трезвость и не желает ли он вернуться к прежнему образу жизни. Павел обещал подумать. Она сказала, что раз уж «волшебную горошину» не закопали на погосте, та может пригодиться. Если в полнолуние подержать ее в руке, отвращение к спиртному исчезнет.
Когда она сообщила об этом Лаврову, тот возмутился:
– Хочешь, чтобы парень снова запил?
– Ничего нельзя навязывать человеку, даже добро, – объяснила она. – Грань между добром и злом слишком тонка, ее легко перейти и не заметить.
– Поэтому ты скрывала от меня, что Эмилия и есть та, кого я ищу?
– Она нравилась тебе. Ты бы не поверил в ее вину. Решил бы, что я ревную и хочу опорочить соперницу в твоих глазах.
– Не говори ерунду, – смутился он.
– Мне нечем было доказать свою правоту. И я положилась на провидение. Мы не вершители судеб, Рома. Мы – наблюдатели, которые могут вмешаться только в крайнем случае, когда ситуация уже достигла пика, сложилась, и ее финал, по сути, предрешен.
– Знай я раньше, кто убийца, Артынов остался бы жив.
– Не факт, – возразила Глория. – Что бы ты делал со своим знанием? Пришел к Артынову и сказал, что его гений – фикция, а натурщиц убивает Ложникова? И потом, они заключили сделку, если ты помнишь. Художник и Паяц. Первый получил флакон с чудесными каплями, а второй – право на душу Артынова. И когда пришло время, Паяц явился за своей добычей. Не важно, как все произошло. Платы было не избежать.
– Можно было предупредить Артынова!
– Ты пытался предупредить Алину Кольцову. Что из этого вышло?
Лавров сердито молчал, глядя, как она маленькими глотками пьет кофе. Для этого разговора Глория выбрала злополучное кафе «Пион». Здесь все напоминало о хладнокровном
До встречи с ней он исповедовал материализм и не верил ни во что, кроме уголовного кодекса. Если люди не осознают своей связи с миром невидимым, это не значит, что ее нет.
– Я кретин, – выдавил начальник охраны, отодвигая от себя подальше чашечку с темно-коричневым напитком. С той кошмарной субботы цвет и запах кофе вызывали у него дурноту.
– Была куча подсказок, которые я прозевал, – признался он. – Начиная со встречи Алины с убийцей в этом кафе. Будь то Светлана, ее внешний вид не вызвал бы у Кольцовой удивления. Они ведь давно знакомы. Ее фраза «Ну, ты и вырядилась»! должна была насторожить меня. Во второй раз Эмилия нарочно выбрала для беседы с Артыновой тот же самый «Пион». Инициатором встречи была художница, а место назначила Ложникова.
– Тебе Светлана сказала?
– Да. После того, как все кончилось. Меня дурачили, а я строил из себя защитника. Оберегал убийцу!
– С кем не бывает? – улыбнулась Глория. – Любовь слепа.
– Это еще не все. Эмилия сама проговорилась, а я не придал значения ее словам. Она заявила, что последняя видела Артынова живым. Это была правда, которую я пропустил мимо ушей.
– Любовь не только слепа, но и глуха.
– Не называй это любовью! – обиделся Лавров. – Паяц сыграл на моей слабости. Я не святой! Но в конце концов мой ум возобладал над «основным инстинктом».
– Философы называют инстинкт проявлением в человеке зверя, а ум – проявлением Бога. Однако ум бывает куда опаснее.
Сыщик искал возражения, но не смог опровергнуть слова Глории.
– Почему Ложникова не убила Артынова сразу, как он начал ее шантажировать? – вместо этого спросил он.
– Хотела заполучить портрет, написанный новым Артыновым. Вероятно, в какие-то моменты она становилась просто женщиной, жаждущей любви и восхищения.
– Что ты об этом скажешь? – спросил Лавров, доставая из кармана куртки круглый темный флакончик. – Когда Эми отправилась готовить нам со Светланой отравленный кофе, я заглянул в ее сумочку и нашел эти чертовы капли. Она носила их с собой!
– Они щекотали ей нервы и напоминали об одержанной над Артыновым победе. Убив художника, Паяц забрал у него свой дар.
– Кем она была на самом деле? Брошенной возлюбленной, оскорбленной натурщицей или безумной Музой?
– Всеми, кого ты перечислил, – ответила Глория. – Един в трех лицах – это не только про Всевышнего. Артынов же подарил ей еще одну ипостась. Джоконду! Берегись ее, Рома.
Лавров оторопел. Что он слышит?
– Я уничтожил картину. Сжег. Джоконды-Эмилии больше не существует.