Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)
Шрифт:
— Снова целый, — произнес Алый Король. — Вот только…
И тогда Иобель увидела, что у птицы лишь один глаз. Там, где следовало находиться второму, была расколотая дыра, ждавшая отсутствующего куска камня. Вид вновь сместился с утеса на пустой участок земли у основания. Вот только он был не совсем пустым. Из пыли поблескивало несколько разноцветных осколков.
Иобель посмотрела на каждый из них. Когда она отвела взгляд, образы померкли.
— Кто ты? — спросила инквизитор. — Осколок или статуя?
— Я — Алый Король, — промолвил он, и его тело вновь как будто
— Но ты не цел, — сказала она, и ее голос был таким же неумолимым, как шестеренки логики, крутившиеся в ее разуме. — Ты — не тот, кто приходил к Ариману в его снах или кто разговаривал со мной раньше. Они действуют по своей воле? — ахнула вдруг инквизитор. — Ты сражаешься сам с собой.
Фигура в плаще не моргнула и не шелохнулась.
— Ты — просто тень, — произнес Кнекку, нарушив молчание спустя какое-то время после того, как Магнус перестал говорить. — Ты претендуешь на трон, что тебе не принадлежит. Ты — ошибка, отклонение. Я служу Магнусу, Алому Королю Планеты Колдунов. — Кнекку поднял руку и указал на фигуру в капюшоне. — И ты — не он, и неважно, кем еще ты являешься.
Магнус покачал головой:
— Тело без души — не более чем скорлупа. Машина без всех своих деталей будет такой же сломанной, как и отсутствующая деталь. Если я — отклонение, значит, и другие — тоже. Как и та грань меня, что восседала в своей башне и играла в великие игры богов.
— А в какую игру играл ты, отец?
Магнус вздрогнул и поежился.
— Я — твой отец. Вы все — мои сыны. Я подводил вас так часто и так долго, что не могу позволить вам опуститься на самое дно. Даже после Рубрики — я не могу позволить, чтобы вас использовали.
— Что ты сделал?
— Ты сказал, что трон не мой, и это так. Короли жестоки. Короны сдавливают их души. Алого Короля необходимо обуздать, с теми частями меня, которые являются им, необходимо бороться. — Магнус поднял руку, и рукав плаща соскользнул к плечу. Плоть под ним была красной от незаживших шрамов. — Я слаб, моя сила — блеклая тень Алого Короля. Я не могу действовать в одиночку.
Кнекку застыл. Факты становились на свои места, обрывки истории и воспоминаний соединялись и становились чем-то большим, чем-то сокровенным и огромным.
— Ариман… — выдохнул он.
— Как сыновьям нужен их отец, так и отец иногда нуждается в своих сынах. Мне был нужен агент. Требовался кто-то, кто не стал бы колебаться, кто-то, кто уже отверг судьбу. Поэтому я выбрал лучшего из своих сынов, самого похожего на меня, самого способного, самого мечтательного. Я не направлял его требуемой дорогой. Не было необходимости. Он уже шел по этому пути, и я просто помогал ему следовать своей природе.
— Рубрика… начало ей положил ты.
— Моя книга, — хмыкнул он. — Книга Магнуса. Когда я писал ее, то был целым, но та часть меня, которая заложила основы заклятия, стала мной.
— Ты знал, что с нами случится?
— Нет. Или, может, да. Или, может, это не имеет значения. Время, судьба и причинная связь — едва ли строгие хозяева, как тебе
— Но Рубрика потерпела неудачу. Ариман потерпел неудачу. Ты потерпел неудачу.
— Да. И нет. Ариман потерпел неудачу, тяжесть его деяний утягивала его все глубже и глубже в безмолвие, где он стенал во тьме о своих грехах. Пока я не послал к нему эмиссара. — Молчание заполнил треск костра. — Он почти сгинул, сомнение почти погасило огонь его убежденности. Но он — мой сын, и ему был нужен только повод воспрянуть снова. Амон в своей скорби дал ему этот повод, а я… я дал Амону мечту о мире через смерть легиона.
— О чем ты говоришь? Амона не видели с момента его изгнания.
— Он умер, Кнекку. Я пожертвовал им, чтобы вернуть Ариману его истинную сущность.
Кнекку пробрала дрожь.
— Ты утверждаешь, будто ты наш отец, а сам пожертвовал собственным сыном…
— Ради высшей цели. Да, я это сделал. И делаю. Как сделал бы ты сам.
— Значит, Ариман возвращается на Планету Колдунов, потому что ты очертил для него эту цель? Зачем?
— Он намеревается наложить заклятие Рубрики снова. Намеревается спасти легион и от проклятия плоти, и от последствий первого заклятия.
— И он считает, что это сработает?
— Конечно, считает.
— Почему?
— Потому что он заглядывал в мысли своего примарха и нашел кое-что, упущенное им в первый раз.
— Значит, он прав и заклятие сработает?
— Твоя вера в него — и в меня — приятна, но нет. Оно не сработает. Оно не сделает то, что он желает и замышляет. Оно сделает нечто совершенно другое.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я — Магнус, отец Тысячи Сынов. Потому что я изменил действие второй Рубрики Аримана. Потому что на самом деле эта Рубрика — моя.
Иобель рассмеялась. Она не могла остановить смех, да и не пыталась.
— Ты глупец, Магнус, как и твои заблудшие сыны. — Инквизитор присела наземь. — Ты предал Императора, твоего отца и создателя, а теперь Ариман делает то же самое и идет в твой мир с силами, способными переделать все, что ты сотворил, и ты не видишь в этом иронии? — Она протянула руки к костру. — Говори все что угодно, Алый Король, объясняй все что захочешь. Я буду наблюдать, как ты, и Ариман, и все твои сыны сгорят, и буду смеяться.
— Вот только этого не случится, — произнес Алый Король. — Ты — правосудие, Иобель. Ты сильна даже здесь, и отголоски твоей силы сохраняют свою форму. Я знаю, как сильно ты презираешь меня за те возможности, которыми я обладаю, и за то, что я и мои сыновья сделали. Мы с тобою враги. Но… твое правосудие и желание узнать больше — то, что привело тебя сюда, и ты не допустишь, чтобы Ариманова несовершенная Рубрика удалась.
— Ты, — сказала она, ее голос источал презрение, — лжешь.
— Ничуть. Я говорю о том, что произошло. Я был сломлен и восстановлен. Вот только процесс оказался несовершенным. Меньшие осколки моей сущности уцелели и стали плести против меня заговор, считая, будто это они — истинное сердце моего естества, полноправные наследники трона моего бытия.