Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 13

Голсуорси Джон

Господин судья Белливер никогда еще не испытывал такого огромного облегчения, как в ту минуту, когда он сел в поезд, чтобы ехать на курорт. Брайтонский воздух подействует на него живительно, устранит эту глупую нервозность! Добравшись до Кройдона, он уже почувствовал себя лучше; возле Трех Мостов к нему возвратилось присутствие духа — он снова стал мужчиной. Он подъехал к гостинице с тем чувством бодрости, какое испытывает выздоравливающий, впервые после тяжелой болезни выходя на улицу. В холле он увидел двух дам. Когда он шел мимо, одна из них оглянулась на него и улыбнулась. На мгновение ему чуть не стало дурно, но он подумал: «Ха, да ведь здесь я не судья!», — направился к конторке и вписал свою фамилию в книгу для приезжих. Здесь она уже не привилегированная гарпия, а он не беспомощный козел отпущения; здесь он человек, и она это узнает!

Перед обедом он твердо решил заманить ее в какое-нибудь укромное местечко

и там отчитать, как следует.

«Сударыня, — скажет он ей, — ваше лицо мне знакомо. Вы были столь любезны, что в течение последних трех недель дарили меня улыбками». Черт возьми, он сдерет с нее кожу своим острым языком!

В столовой он внимательно осмотрел каждый столик, изучил каждое лицо. Женщины нигде не было. Быть может, она почувствовала себя неловко и уже раскаивается в том, что так неосторожно последовала за ним сюда.

После обеда он неустанно продолжал свои поиски, но нигде не мог ее найти и в конце концов вышел в холл, укрылся от сквозняка за ширмой и, развалившись в кресле, сидел, лениво попыхивая сигарой. Опустошенный и измученный приступами бешеного возмущения, он задремал.

Разбудили его чьи-то голоса. Рядом в холле разговаривали две женщины.

— И ведь он понятия не имеет, кто я такая, — вот что замечательно! Да, милочка, тут я насладилась вволю! С той минуты, как он сказал, что Кэтлин не отдадут ребенка и стал над ней глумиться, не приняв во внимание, что Чарлз ее преследовал, я решила с ним рассчитаться. И чтобы так вел себя он, именно он! Да знаете ли, двадцать семь лет назад, когда я была замужем за моим первым мужем — мне было тогда двадцать три, и я была стройна и хороша, как ангел, — да, да, милочка, хоть вы, быть может, и не поверите этому — а он, Белливер, был тогда адвокатом и настоящим денди, он настойчиво ухаживал за мной и даже хотел, чтобы я бросила мужа и ушла к нему. И я бы это сделала, милочка, если бы не Кэтлин, которая вот-вот должна была родиться! А он уже не помнит, что когда-то был живым человеком! А теперь чем стал, о господи! Что за лицемер! Настоящий лицемер в парике! Ой, что это?

Ширма зашаталась — это судья Белливер встал и поспешно оттолкнул кресло. Схватив одной рукой валившуюся набок ширму, он другой вцепился в лацкан своего смокинга, словно пытаясь скрыть чувства, бушевавшие в его груди. Его губы, сжатые так, что от них отлила вся кровь, дрожали; ввалившиеся глаза были устремлены на женщину, которая произнесла эти слова. И под его взглядом она улыбнулась.

Он слегка поклонился, выпустил из рук ширму и нетвердыми шагами пошел прочь. Проходя мимо зеркала, он увидел, как улыбка постепенно сходит с ее лица, уступая место раскаянию, даже состраданию.

КАЗНЬ

Я не мог бы описать улицу, на которой очутился в тот вечер, она была не похожа ни на одну из виденных мною в жизни, — длинная и узкая, как будто самая обыкновенная и в то же время такая нереальная, что по временам казалось — если двинуться прямо на серые дома, стоявшие по обе ее стороны, то можно пройти сквозь них. Я шел уже, должно быть, очень долго, но не встретил ни одной живой души. Наконец, когда стало смеркаться, откуда-то бесшумно появился юноша — он, вероятно, вышел из какого-нибудь дома, а между тем я не видел, чтобы открылась хоть одна дверь. Ни наружности, ни одежды его я не берусь описать. Он, как и эта улица и дома, казался нереальным, был похож на тень. Я подумал: «Вот человек, которого доконал голод». Выражение его мрачного лица взволновало меня: такое выражение бывает на лице умирающего с голоду человека, перед которым поставили еду и тотчас унесли ее.

Теперь изо всех домов на этой улице таким же таинственным образом стали появляться молодые люди с тем же голодным выражением неясно видных в темноте лиц. Мне показалось, что, когда я проходил мимо, они всматривались в меня так пристально, словно искали кого-то. И наконец, обратившись к одному из них, я спросил:

— Чего вам надо? Кого ищете?

Он не ответил. Было уже так темно, что я не мог видеть его лица да и лиц остальных, — и все же я чувствовал, что за мной наблюдают с жадным вниманием. А я все шел и шел, не встречая ни единого поворота, и, казалось, обречен был вечно идти по этой бесконечной улице. Наконец в отчаянии я вдвое ускорил шаг и повернул обратно. Должно быть, следом за мной прошел фонарщик: теперь все фонари на улице были зажжены и разливали слабо мерцающий зеленоватый свет, как будто здесь висели в темноте куски какого-то фосфоресцирующего минерала. Похожие на призраки юноши с голодными глазами все исчезли, и я уже спрашивал себя, куда они могли деваться, как вдруг увидел впереди колыхавшееся во всю ширину улицы серое облако, освещенное дрожащим, как болотный огонек, светом фонаря. Оттуда доносился глухой шум, похожий на шарканье ног по опавшим сухим листьям, тихие вздохи,

в которых слышалось глубокое удовлетворение. Я осторожно подошел поближе — и вблизи это облако оказалось толпой людей, которые медленно и неустанно двигались вокруг фонаря, словно в каком-то танце. Вдруг я в ужасе застыл на месте. Все эти танцующие были скелеты, и между каждыми двумя скелетами плясала молодая девушка в белом, так что весь круг состоял из скелетов и серо-белых девушек. На меня никто не обратил внимания, и я подкрался совсем близко. Да, эти скелеты были те самые молодые люди, которых я видел, проходя по улице, но теперь жуткое голодное выражение на их лицах сменилось подобием улыбки. Девушки, плясавшие среди них, трогали сердце бледной своей красотой, глаза их не отрывались от скелетов, державших их руки в своих, и словно молили этих мертвецов вернуться к жизни. Все были так увлечены своей мистической пляской, что не замечали меня. И вот я увидел, вокруг чего они пляшут. Над их головами, под зеленым огнем фонаря, болтался какой-то темный предмет. Он качался взад и вперед, как мясо, которое поджаривают над костром. Это был труп пожилого, хорошо одетого человека. Свет фонаря скользил по седым волосам и падал на распухшее лицо, когда оно оказывалось прямо под ним. Повешенный медленно качался слева направо, а танцующие так же медленно кружились справа налево, чтобы все время видеть его лицо, — должно быть, это зрелище их тешило. Что это могло означать? Что делали здесь эти печальные тени, скользя вокруг отвратительного предмета, качавшегося в воздухе? Что за странный и жуткий ритуал довелось мне увидеть в призрачном зеленом свете уличного фонаря? Я не мог оторвать глаз от скелетов с голодными лицами и бледных девушек, но еще больше приковывало к себе мой взгляд страшное лицо там, наверху, еще ни утратившее надменного выражения. Как оно и притягивало и пугало, это лицо с мертвыми, остекленевшими глазами и дряблыми щеками! Оно все вращалось и вращалось, словно на невидимом вертеле под шарканье ног по сухим листьям и глухое бормотание, похожее на вздохи. За что мстили эти тени повешенному, от всей фигуры которого и сейчас еще веяло холодом жестокой силы и власти? Кого они поймали и вздернули здесь, чтобы он, как мертвая ворона, качался на ветру? Какое страшное преступление против мертвых юношей и бледных девушек искупал здесь этот пожилой человек?

Я содрогнулся, вспомнив, как всматривались в меня эти молодые люди, когда я проходил мимо них. И меня вдруг осенило: да ведь здесь казнили мое поколение. Вот оно висит, вздернутое юношами, которых послало на смерть, и девушками, которых сгубило, лишив счастья.

И, охваченный ужасом, я бросился бежать сквозь эту толпу, созданную моим воображением, а она колыхалась и шумела — слева и справа от меня.

1918–1925 гг.

СОДЕРЖАНИЕ

И з с б о р н и к а

«ОБОРВАНЕЦ»

Два взгляда. Перевод Г. Злобина...5

Поражение. Перевод Г. Злобина...10

Во всем нужно видеть хорошую сторону. Перевод Б. Носика...25

Бересклет. Перевод М. Кан...46

Собака околела. Перевод В. Рогова...58

Митинг сторонников мира. Перевод Ю. Жуковой...72

Странности жизни. Перевод М. Абкиной...79

Манна. Перевод Г. Журавлева...90

Cafard. Перевод Г. Злобина...100

Надежды. Перевод Г. Злобина...107

Мать всех камней. Перевод Ю. Жуковой...115

И з с б о р н и к а

«МОМЕНТАЛЬНЫЕ СНИМКИ»

Санта-Лючия. Перевод Г. Злобина...121

Рваный башмак. Перевод Г. Журавлева...135

Совесть. Перевод Г. Журавлева...141

Акмэ. Перевод Г. Злобина...150

Бывший № 299. Перевод Н. Шебеко...158

У него была лошадь. Перевод Н. Шебеко...180

Лес. Перевод М. Лорие...208

Распря. Перевод В. Хинкиса...218

Шантаж. Перевод Н. Шерешевской...253