Джон Голсуорси
Шрифт:
Ответ, вернее, ответы, так как Голсуорси написал одно за другим сразу три письма, были отправлены немедленно. «Только что получил Ваше письмо, после того как девять часов добирался сюда на лошадях, и, вероятно, отвечаю слишком быстро, но, когда плохо, хочется поскорее облегчить душу. А плохо мне потому, что это, кажется, первое серьезное расхождение между нами в вопросах искусства». Из этого видно, что Гарнет не понял, что является для Голсуорси самым важным. Голсуорси чувствовал, что, не сумев четко обосновать мотивы поступков Босини, он как романист не справился со своей задачей. Гарнет считал, что в финале книги любовники должны вместе убежать, прихватив с собой «50 фунтов и ее драгоценности стоимостью, скажем, 30 фунтов». Такой конец был для Голсуорси неприемлем. Ирэн и ее прототип Ада были слишком гордыми женщинами, и они не могли представить себе, что могут взять что-либо у ненавистных мужей; к тому
Эти мотивы нашли отражение в критических замечаниях Гарнета и беспокоили Голсуорси, но более всего его огорчало то, что друг не понял главного в романе. По замыслу Голсуорси, концовка романа, когда возлюбленные расстаются навсегда, является подтверждением очевидного поражения «форсайтизма». Форсайтизм, философия собственничества, являлся, как мы подробнее рассмотрим далее, объектом самых яростных атак писателя, и он считал, что видимая победа Сомса на самом деле является полным его поражением, доказывающим, какая «пустая оболочка» эта собственность.
Письма, написанные Голсуорси Гарнету из Тироля в начале июня, раскрывают, как автор постепенно начинал разделять мнение своего друга по поводу кончины Босини. «Я начал предварительную работу над третьей частью и думаю, что соглашусь с Вашим мнением в отношении самоубийства Босини. Я чувствую, что Вы правы; по мере написания романа тон его становился все более мрачным, а ведь в литературе нет места психологии». И в следующем письме миссис Гарнет: «Могу Вас порадовать – я сдаюсь. Общими силами вы убедили меня в том, что Босини – живой человек, а не просто фигура, присутствующая в книге ради сюжета». И далее в этом же письме он разъясняет: «В Сорренто, когда я закончил книгу, я был до того вымотан, что пять-шесть недель не мог даже письма написать; потому-то отчасти я, вероятно, и цеплялся сперва за самоубийство Босини». Итак, компромисс был достигнут: Босини оказывается в густом тумане под колесами экипажа, и читателю остается самому решать, произошло ли это случайно или преднамеренно. Странно, что у Гарнета было так много возражений в отношении Босини, так как, хотя этот персонаж не был тщательно продуман, прообразом Босини был сам Гарнет, о чем его сын Дэвид писал в биографии отца. Но может ли это быть? В письме от 2 июня Голсуорси замечает: «Между прочим, хотя это и говорит против меня, мы оба считаем, что такой человек, как Босини, по складу своего характера не способен на самоубийство; но, должен сказать, это ровным счетом ничего не значит, так как на это способны люди совершенно разных темпераментов».
Эта переписка, судьба Босини, суть его характера, должно быть, стали темой нескончаемых бесед между Джоном и Адой во время их путешествия по Тиролю, и, безусловно, именно во время этих бесед были выработаны аргументы для письменных споров с Гарнетом. Но книга наконец была завершена, получила новое окончание, и 13 июля Голсуорси с гордостью пишет Гарнету: «Я только что выслал рукопись одной посылкой (но не заказной), надеясь, что так она дойдет быстрее, чем заказная. Я послал ее Дакворту. Будет очень печально, если Вы не получите ее к среде. Но выяснилось, что, если бы мы посылали текст заказными письмами, это обошлось бы нам в 3 фунта. Я никак не могу разобраться в порядках на почте в этой стране, мне кажется, они меняются здесь каждую неделю. Мы отнесли драгоценную рукопись в мешке, как кота, которого собираются топить. Нам пришлось бродить около четырех часов, пока мы нашли подходящее отделение связи, и сейчас мы отправимся в обратный путь».
Все переговоры по поводу публикации книги прошли гладко, и 26 июля Гарнет смог сообщить Голсуорси, что Полинг из издательства «Хайнеман», «несомненно, возьмет «Собственника» на Ваших условиях». Но у Гарнета все еще были замечания по последним главам – «они скучны и написаны без вдохновения», и он чувствовал, что Голсуорси еще вернется
Протягивал ли Голсуорси Гарнету «оливковую ветвь», когда в постскриптуме письма к нему в январе следующего года написал: «P. S. 6—7 января. Дорогой Эдвард! Я забыл спросить, не будете ли Вы возражать, если я посвящу «Собственника» Вам. Не размышляйте, говорите «да». Ваш Джек»? Если это так, то это очень дорогая оливковая ветвь, так как, вероятно, Голсуорси жаждал посвятить эту книгу Аде, его Ирэн, которая наконец-то стала его женой.
Глава 15
«СОБСТВЕННИК». ЧАСТЬ II
Голсуорси явно хотел отложить публикацию нового романа до того момента, когда они с Адой смогут пожениться; а до окончания бракоразводного процесса оставалось еще несколько месяцев. Они жили на «ничейной земле», в неопределенном положении между старой жизнью и новой, переезжая из одной гостиницы в другую. Только из Тироля Голсуорси отправил Гарнету письма по меньшей мере из шести разных гостиниц. Отсылка окончательного варианта «Собственника» и согласие Хайнемана издать его положили начало новому этапу их путешествия, так как в конце июля Голсуорси писал Гарнету, сообщая о своих планах: «29 июля мы выезжаем отсюда поездом.... Мы доедем до Мангейма и по Рейну попадем в Роттердам. Затем остановимся в Гааге или Шевенингене (sic) и ознакомимся с Голландией».
У него были также большие творческие планы: это было время, когда перед ним открывались широкие перспективы. Казалось, ни в личной жизни, ни в его литературной деятельности перед ним больше нет непреодолимых преград. «Я пишу Вам, чтобы попросить совета по одному вопросу, – писал он Гарнету. – Когда я работал над этой книгой (да и над «Островом фарисеев», пожалуй, хотя это можно не принимать во внимание), в глубине сознания у меня всегда таилось ощущение крайнего несоответствия христианской религии английскому характеру. Нашей национальной религией является ханжество и притворство во всем. Эта идея не оригинальна, но достаточно универсальна, чтобы вместить в себя любой способ изучения человеческих характеров. Я хочу развить ее по меньшей мере в двух книгах. Так же, как темой первой книги стало чувство собственничества, темами (вернее, чертами национального характера, которые я хочу раскрыть) последующей станут 1) дух преобразования, 2) дух борьбы – исследованные, естественно, путем изучения жизни и характеров моих героев. Темой третьей книги станет дух саморекламы, самовосхваления и отсутствие способности видеть собственные ошибки. Действие будет происходить во время англо-бурской войны (я, конечно, собираюсь заниматься людьми, а не историей). Вторую книгу я назову «Даная», третью «Медная глотка». Временное расстояние между книгами составит шесть лет, и во всех трех рассказчиком будет молодой Джолион. Героев второй книги я уже придумал, но в отношении третьей у меня есть только общая идея.
Теперь я хочу спросить Вас о следующем: стоит ли после заглавия «Собственник» и т. д. писать подзаголовки, такие, как:
«Национальная этика»,
или «Христианская этика»,
или «Истории о христианах»,
иными словами, предвосхищать главные идеи этой серии?»
В нашем распоряжении нет ответа Гарнета на это письмо. Очевидно, он отверг эти претенциозные подзаголовки, или же чувство меры самого Голсуорси подсказало ему, что подзаголовок «Христианская этика» не подходит для серии романов.
На деле «Собственник» положил начало двум разным сериям: первая из них – это серия социальных романов, в которую вошли также «Усадьба», «Братство» и «Патриций». Но семейство Форсайтов не кануло в лету, они были слишком дороги Голсуорси и отказывались ограничиться существованием лишь в одной книге, главной темой которой была собственность. Ему принесла большое облегчение возможность после тревожных лет войны 1914—1918 годов, в более спокойном состоянии, которое снизошло на него («Наверное, наиболее сносное время с тех пор, как началась война», – как писал он 27 марта 1917 года), приступить к работе над «Последним летом Форсайта» – рассказом, который вернул к жизни весь клан Форсайтов, благополучно просуществовавших после этого еще в пяти книгах.
Но все это было в будущем, а в то время Голсуорси продолжали свое путешествие, похожее на затянувшийся предсвадебный медовый месяц, в ожидании той минуты, когда закон назовет Аду свободной женщиной. Несмотря на постоянные переезды, Голсуорси начал работу над следующим романом. «Я начал новый роман и чувствую себя как щенок, который учится плавать. Удивительно, что после этой, ранней стадии, когда герои еще так неубедительны, человек еще в состоянии продолжать работу», – писал он Ральфу Моттрэму из «Харсбургер-Хоф» в Меране в конце июля. Он, конечно, работал над черновиком «Усадьбы».