Джон Голсуорси

Дюпре Кэтрин

Запрещение театральной цензуры.

Проблемы чернорабочих. Повышение оплаты труда.

Рабочие волнения. Биржа труда.

Движение суфражисток.

Эксплуатация пони в шахтах.

Реформа закона о разводе.

Тюремная реформа (камеры-одиночки).

Использование аэропланов в военных целях.

Обрубание хвостов животным.

Защита животных.

Переустройство бойни для скота.

Ножницы для стрижки оперенья птиц.

Содержание диких птиц в клетках.

Устаревший конный транспорт.

Дрессировка животных.

Вивисекция собак.

Отстрел голубей.

Очистка трущоб.

Зоопарки.

Торговля фрикадельками.

Дети на театральной сцене.

Трехлетний подоходный налог.

Голсуорси отчетливо видел большинство причин страданий и людей, и животных. У него

была вера, что человечество постепенно идет вперед к лучшему, более гуманному обществу, и он считал долгом каждого делать все, что в его силах, чтобы приблизить это время. Поэтому любое обращение к писателю, будь оно в форме очередного запроса из какой-нибудь общественной организации или просьбы нищего, постучавшего к нему в дверь, не оставалось без ответа. В этом он был похож на Уэлвина, героя его собственной пьесы «Простак», чье безграничное милосердие беспощадно эксплуатировалось теми, кто пользовался его благодеяниями. Поэтому время от времени Голсуорси обрушивал на своего читателя очерки, в которых он яростно протестовал против стесненных обстоятельств жизни и людей, и животных. Сострадая всему окружающему, Голсуорси считал, что должен работать сверхурочно, чтобы откликнуться на мольбы несчастных, оказать помощь, где это только возможно. Филантроп начал подавлять в нем писателя, но это было неизбежно. Чаша весов заколебалась уже в пьесе «Схватка», гуманист победил художника, началось то, что Мэррот назвал первым в жизни Голсуорси «крестовым походом».

Возрастающий интерес писателя к вопросам социальной несправедливости нашел отражение в двух произведениях, написанных им в этот период: «В этих двух книгах – «Комментарий» и «Братство» – я заключил союз с темными, бурными водами, протекающими под мостами в больших городах теней, скользящими вверх и вниз по протокам и наслаждающимися той жизнью, которую определил им бог».

В наши дни «Комментарий» производит несколько странное впечатление. Он представляет собой сборник коротких очерков на всевозможные темы. Жанр «очерка» давно уже вышел из моды, но этот сборник представляет интерес с биографической точки зрения. Там, где другой писатель записывает свои впечатления в форме пространного дневника, Голсуорси пишет очерки, поднимая их иногда до уровня рассказа. Так, например, сразу же после посещения тюрьмы в Дартмуре в сентябре 1906 года он создает два очерка, отразившие его ужас от увиденного.

«Комментарий» можно рассматривать как записную книжку, из которой потом вышли некоторые произведения Голсуорси, и так, вероятно, и нужно воспринимать вошедшие в нее очерки. Здесь есть портреты бедняков, например, в очерках «Демос» и «Страх», рассказывающих об их гордости и способности сохранять жизнелюбие в самых тяжелых условиях. В этих очерках нашла отражение одна особенность творческой манеры Голсуорси – его неспособность создать правдивые образы рабочих на страницах художественных произведений. Рабочие появляются в романах и пьесах Голсуорси, чтобы рассказать о своем тяжелом положении или сыграть свою роль в развитии сюжета, но они редко живут своей собственной жизнью. Несмотря на приданное им просторечие, использование жаргонных словечек, их образы неубедительны и они как бы остаются символами, лишь иллюстрирующими определенную авторскую мысль.

Голсуорси часто представляют грустным, мрачным, чересчур серьезным человеком. Действительно, он редко бывал веселым или непринужденным вне узкого семейного круга. Он мало острил и не сразу воспринимал чужие остроты. На званых обедах он не был идеальным гостем. Читая «Комментарий», мы можем понять, почему он не только чувствовал себя неуютно, сознавая, что в этот момент кто-то страдает – не в дальних странах, Индии или на Дальнем Востоке, а всего в нескольких милях от его собственного дома, – но и пророчески предвидел все те опасности, которые угрожают современному обществу. То, что он любил больше всего и считал жизненно важным для человека, – размеренная и осмысленная жизнь в деревне, где человек может получить необходимые ему покой и уединение, – подвергалось большой опасности по мере развития цивилизации.

«Автомобили ехали через гряду меловых холмов на гонки в Гудвуд. Они медленно ползли вверх по склону, распространяя запах масла и бензина, издавая резкий скрежет; и над белой дорогой висело облако пыли. С десяти часов утра они все шли и шли один за другим, везя бледных покорителей пространства и времени. Ни одна из машин не задержалась на зеленых холмах – судорожно рванувшись вперед, они съезжали по скату; их гудки и жужжание колес разносились по обе стороны холмов».

В этом отрывке из очерка «Прогресс», написанного

в 1907 году, автор предсказывает кошмары, связанные с транспортом в наше время! Как мудр его пастух, заметивший, что «если б люди сидели на месте и не носились сломя голову, то и не нужны были б им эти машины... Вот отсюда пусть хоть все разъедутся, а холмы останутся... Сам-то я никогда отсюда не выезжал».

Следующий очерк «На отдых» повествует о человеческой неугомонности. В нем описывается многолюдный пляж в период летних отпусков.

«Ничто так не страшит человека, как одиночество. В одиночестве он слышит голос Той, которую он способен понять... В одиночестве он чувствует себя таким жалким и маленьким...

А если вдруг вы почувствуете себя одиноким в городских парках, не ложитесь на спину, ибо тогда вы увидите безмятежный солнечный свет на листьях, спокойные облака, птиц, укрывающих одиночество под своими крыльями; но не ложитесь и лицом вниз, ибо тогда вы почуете запах земли, услышите легкий шум и одну минуту будете жить жизнью всех этих крохотных существ, что копошатся в истоптанной траве. Бегите от таких зрелищ, запахов и звуков, дабы страх, а то и ужас перед своей участью не посетил вас. Бегите на улицы, бегите в дома ваших соседей, болтайте и бодритесь!»

Двадцать лет спустя он уже не сомневался, что путь цивилизации, по которому устремилось человечество, может завести в тупик: «Я считаю, что современная нервозность и отчаяние вызваны постепенным осознанием того, что будущее не сулит нам ни надежд, ни вознаграждений... городская жизнь слишком на нас подействовала; если мы не живем в согласии с природой (а это происходит слишком часто), мы вообще забываем, как нужно жить».

Изучение «Комментария» дает нам возможность проследить, какие раздумья приводят Голсуорси к протесту против любых форм несправедливости. В отличие от других писателей и мыслителей Голсуорси не удовлетворялся одним лишь изложением своих взглядов. Он был человеком действия – как в условиях общественной жизни, активно организуя движения за реформы или принимая участие в них, так и в своей частной жизни, неустанно помогая тем, кто стучался в его дверь за помощью.

Первый случай, когда он открыто выступил против несправедливости, был непосредственно связан с его профессией, более того – с его близким другом Эдвардом Гарнетом. Летом 1907 года пьеса Гарнета «На переломе» была передана в государственную цензуру. Вопрос об отмене цензуры на пьесы уже поднимался годом ранее Уильямом Арчером, но после запрещения пьесы его друга им занялся и Голсуорси. Стал обсуждаться вопрос о создании комитета или «Лиги» литераторов. У Голсуорси теперь были влиятельные друзья; в мае того же года, обедая с К. Ф. Мастерменом в палате общин, он познакомился с Уинстоном Черчиллем, и, теперь в июле, рассчитывал на их помощь. «Что касается палаты общин, – писал он Гарнету, – я обратился к Мастермену с просьбой принять меня. Но Баркер телеграфировал мне, что, по его мнению, вряд ли это осуществимо. Недавно он тоже предпринял такую попытку. Если Мастермен мне откажет, я попробую встретиться с Р. К. Леманном». Обстоятельства ему не благоприятствовали; стояло лето, и «все разъехались. С Шоу я виделся в Уэльсе, а с Арчером в Кембридже». Театральный режиссер Ведренн отказался примкнуть к ним. «Он сказал, что для него это слишком опасно. Это могут позволить себе писатели, но не те, кто, подобно ему, зарабатывает себе на жизнь, арендуя театры».

Понадобился новый толчок – цензурирование пьесы Грэнвилла-Баркера «Пустыня», чтобы движение приняло конкретные формы. Во время обеда на Аддисон-роуд, 14, Голсуорси заручился поддержкой своего друга Гилберта Мюррея и убедил его поговорить с Дж. М. Барри. Три литератора образовали ядро комитета, им помогали Уильям Арчер и Грэнвилл-Баркер, «довольно вялую помощь» оказывали Артур Пинеро и сэр Уильям Гилберт.

Комитет если и не добился своего, то был весьма активен. Было разослано подписанное семьюдесятью одним драматургом циркулярное письмо; министр внутренних дел Герберт Гладстон согласился принять представителей комитета; в конце концов был составлен законопроект, поддержанный сначала Чарльзом Тревельяном, затем Робертом Харкуртом [66] . В результате осенью 1909 года он был рассмотрен на совместном заседании обеих палат в присутствии Голсуорси, которому было дано слово.

66

Харкурт Роберт Верной (1878—1956) – видный английский политический деятель (возглавлял палату общин), литератор, автор комедий.