Джон Картер
Шрифт:
Час за часом он преследовал нас. Он боялся напасть, так как нас было двое. Поэтому, вероятно, он ждал, что мы разделимся или ляжем спать и дадим ему возможность убить нас. Затем он перестал скрываться от нас, поднялся на пологий холм. Я видел его силуэт на фоне светлеющего неба. Вот он закинул голову, и из груди его вырвался вой, такой жуткий, что волосы зашевелились на голове. Это был вой дикого зверя, призывающего стаю на убийство.
Я почувствовал, как Тавия вздрогнула и прижалась ко мне. Я обнял ее за плечи, и мы снова пустились
Еще дважды это существо испускало вой, и, наконец, ему отозвались — спереди и справа.
Снова нам пришлось драться. Но на этот раз против двоих. И когда эти двое были убиты, у 1иеня возникло ощущение безнадежности, от которого я не мог избавиться.
На вершине высокого холма я остановился. Здесь рос чахлый кустарник. Я предложил Тавии остановиться и отдохнуть. Отсюда можно было видеть приближение врагов.
— Поспи, — сказал я, — а потом, когда опустится ночь, мы пойдем дальше.
Она выглядела усталой, и это беспокоило меня. Хотя она, вероятно, больше страдала от постоянного нервного напряжения, чем от физической усталости. Я знал, что сам уже вымотался от этого. Но я воин, а как все это может подействовать на девушку! Она легла, прижалась ко мне и уснула. А я остался следить за местностью.
Со своего наблюдательного поста я мог видеть довольно большое пространство. Вскоре между камнями тут и там я увидел дикарей, которые выслеживали друг друга. Одновременно я мог видеть сразу несколько пар. Однажды я даже увидел, как один из них прыгнул из укрытия на спину своего врага и вонзил в него меч. Тот упал, и его соперник сразу бросился на него и впился зубами в шею. К счастью, мне не удалось досмотреть до конца эту жуткую картину. Ночь опустилась на равнину.
Тавия проспала очень долго, а когда проснулась, то стала укорять меня, что я не разбудил ее. Она стала уговаривать меня, чтобы я тоже отдохнул.
Я тоже немного поспал, так как понимал, что терять времени нельзя, и мы снова пошли по направлению к Гатолу. Снова мы шли всю ночь по провинции У-Гор, каждый момент ожидая нападения этих жутких людоедов, А когда пришло утро, мы увидели перед собой горы, совсем близко.
— Может быть, это северная граница провинции? — предположил я.
— Думаю, что да.
— Они совсем близко. Давай дойдем до них. Мне не терпится выбраться отсюда.
— И мне тоже. Мне становится плохо, когда я вспоминаю, что нам пришлось здесь увидеть.
Мы пересекли узкую долину и уже приближались к горам, когда услышали сзади дикие вопли. Повернувшись, я увидел дикаря, идущего за нами. Он понял, что я увидел его, но не стал прятаться, а продолжал идти, время от времени испуская вопли. И вот с разных сторон мы услышали ответные вопли. Мы поспешили вперед, стали подниматься в горы, а когда оглянулись, увидели, что по нашему следу идут дикари. Их было много, очень много.
— Может, мы сможем укрыться в горах? — сказал я. Тавия покачала головой.
— Вряд ли. Но, по крайней мере, мы дадим
Я видел, что она очень боится, да это и не удивительно. Но вот она снова посмотрела на меня, улыбка озарила ее лицо:
— Мы еще живем, Тан Хадрон из Хастора!
— Да, мы еще живем и наши мечи с нами! — ответил я. Они уже были близко от нас, и вскоре я увидел дикарей, вылезших из расщелин справа и слева от нас. Они окружили нас, и пока была открыта дорога только к одной хмурой вершине, самой высокой на этом горном хребте.
Склон горы становился все круче, и подъем был не только трудным, но и опасным. Однако выбора у нас не было, хотя дикари и не очень спешили за нами. Видимо, они знали, что мы загнаны в ловушку, из которой не уйти. Я искал место, где мы могли бы занять оборону, и не находил. В конце концов мы оказались на вершине — небольшой площадке диаметром футов в сто.
Пока наши преследователи были еще внизу, я осмотрел площадку. Спуститься с нее было невозможно — стены круто обрывались вниз. Наша ситуация казалась безнадежной, хотя мне не хотелось признавать поражение.
Я подошел к краю и столкнул один из камней на ближайшего каннибала. Тот с воем покатился вниз, сбивая по дороге еще нескольких. Тавия последовала моему примеру, и мы открыли настоящую канонаду, но дикари были так голодны и их было так много, что нам не удавалось сдерживать их продвижение. Они мне напоминали насекомых, которые упрямо лезут вверх к своим жертвам, чтобы обрушиться на них лавиной и накрыть их.
Теперь они испускали вопли, не похожие на охотничьи, но вселяющие ужас.
— Их военный клич, — сказала Тавия.
Со всех сторон к нам карабкались дикари. Мы вынули мечи из ножен. Это будет наш последний бой. Тавия прижалась ко мне, и я почувствовал, что она дрожит.
— Не дай им схватить меня, — сказала она. — Я. не смерти боюсь.
Я понял, что она имеет в виду, и прижал ее к себе.
— Я не могу сделать этого, Тавия, не могу.
— Ты должен, — твердо ответила она, — Если ты относишься ко мне как к другу, ты не позволишь этим зверям взять меня живой.
Я был потрясен до глубины души, но понимал, что она права. Я достал свой кинжал.
— Прощай, Хадрон… мой Хадрон!
Грудь ее уже была обнажена, чтобы принять удар кинжала, лицо было повернуто ко мне. Боже, какое прекрасное лицо… и ни тени страха на нем.
Я не мог удержаться и приник губами к ее полураскрытому рту. Закрыв глаза, она со стоном прижалась ко мне.
— О, Боже! — выдохнула она, отстранившись от меня… и затем: — Они близко! Бей, Хадрон, бей!
Дикари уже хватались руками за камни на вершине. Я замахнулся, чтобы нанести удар кинжалом в эту прекрасную грудь. И тут, к моему удивлению, моя рука ударилась обо что-то над головой. Я посмотрел наверх: ничего. Я поднял руку, чтобы попытаться разрешить эту загадку, хотя наступал момент развязки.