Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки
Шрифт:
Нэлли улыбнулась Джеку: «Нельзя сказать, что в Далласе вас встретили холодно».
Тот воскликнул: «Конечно нельзя!» И приветственно поднял руку.
Тут и ударили выстрелы.
— Нет! Нет!! О, нет!!! — крикнул Коннэли.
На крик обернулась Джеки. Боковым зрением увидела мужа. Его лицо каменело. На нем навсегда застыл вопрос. Он быстро прижал руку ко лбу и упал лицом вниз. Она попыталась прикрыть его собой: «Нет! Нет!! Нет!!!». Водитель затормозил. В машину запрыгнул охранник Клинт Хилл. Джеки помогла ему. Теперь она держала на коленях голову мужа. Кто-то крикнул: «Скорее! В госпиталь!»
Первая
Джеки видела — его голова раздроблена выстрелом. Тишина. У меня на коленях размозженная голова моего мужа! Боже! Разве я надевала перчатки в горошек? Да это же кровь! Кровь Джека.
И рев толпы.
«Линкольн» подлетел к госпиталю. Жаклин сидела, прижимая его голову к груди. Хилл тронул ее за плечо. Она, на миг справившись с рыданиями, подняла глаза.
— Мы должны передать господина президента врачу.
— Я его не отдам, мистер Хилл.
— Мы должны его забрать, миссис Кеннеди.
— Нет, мистер Хилл. Вы же видите. Он мертв, — ответила она, прикрывая, как бы нянча, голову мужа.
Опытный Хилл понял: она не хочет, чтобы люди видели размозженный череп своего кумира. Смекалистый — он снял пиджак, они прикрыли им Джона, и Джеки следила, чтоб он не сполз, когда тело несли и везли на каталке. Он был слишком высок. Ноги торчали. Она бежала рядом, вцепившись изо всех сил, стремясь оставить его себе или уйти вместе с ним. Руку она разжала — с трудом — лишь у операционной. И опустилась на складной стул в коридоре.
Люди что-то ей говорили. Она молчала.
С нее пытались снять перчатки. Она не давала.
Вышел доктор Кемп Кларк. И сказал ей: это конец, мэм. Я сожалею.
Она встала и, ступая ощупью, тычась как слепая, попыталась войти в палату. На пути встала сестра. «Мне нужно туда, — сказала Джеки, — я хочу быть рядом, когда он умрет».
— Пропустите, — сказал доктор Баркли.
Джеки прошла в палату. Прошла мимо операционного стола, на котором лежал Джон. Встала в углу на колени. И стала молиться. Потом поднялась, подошла к столу и посмотрела в лицо мужу. Его глаза были открыты, страшную рану скрывала повязка. Жаклин прижалась губами к его холодному рту. Сняла свое обручальное кольцо и надела ему на мизинец.
Приехал священник. Внесли гроб. Она вышла. И застыла перед дверями палаты.
Там ее и нашла жена вице-президента Джонсона.
«Она была совершенно одна, — вспоминает она, — мне кажется, я никогда не видела такого одинокого человека. Я подошла, обняла ее, что-то говорила, думаю, шептала что-то типа «Господи, помоги нам». Чувства разрывали мою грудь. И не было слов, чтобы их описать».
Врачи записали в формуляр время смерти.
Официально Джек покинул наш мир ровно в час пополудни.
Но душа его оставила тело раньше — когда вторая пуля пробила череп.
Гроб поставили на
И вот она снова там. Глядит, как друзья вносят гроб в самолет. Как царапают его. Нервничают. Пререкаются. Перекликаются. На борту она умылась, расчесала волосы, но не надела платье, которое кто-то заботливо разложил на койке. Так и стояла рядом с Джонсоном — в розовом костюме, — пока тот приносил клятву президента, положив руку на библию Кеннеди, которая всегда была в спальне.
Линдон, измученный и осунувшийся, сел в главном салоне. Тело разместили в хвосте. Там же села и Джеки. А рядом — «ирландская мафия». Это напоминало традиционные для ирландцев народные бдения у гроба. Они пили виски и толковали: о спорте, выборах, совещаниях, о последней поездке Джека в Хианнис-Порт — к отцу. А ей вспомнился его рассказ о визите в Ирландию. Как после официальных мероприятий он посетил Нью-Росс — село, где жили его предки. Что в пятидесяти милях от замка Лисмор. Восемь веков назад его построил король Джон, там в 1185 году присягнули на верность Британии архиепископ ирландский и его клир. И вот — он в родных местах, где не был с 1947 года. Толпа, всюду американские флажки, на людях — его значки, в руках — его фото…
Еще эпизод — военное кладбище Арбор Хилл. Возложение венков к монументу расстрелянным англичанами в 1916 году борцам за независимость Ирландии.
«Знаешь, — говорил он Джеки, — меня поразили юные курсанты в почетном карауле [262] . И даже не эти их филигранно отточенные упражнения с винтовками и строевая подготовка, а выражение лиц — сочетание гордости, благодарности и почтения к тем, чьи тела лежат у этой стены. И — внимательное уважение ко мне. А я-то что?
262
Это были кадеты 36-го отделения Дублинской военной академии. Потом его назовут «Классом Кеннеди».
Просто возложил венок…».
«Эти курсанты будут на погребении, — решила Жаклин — И волынки. А на могиле — огонь».
Она велела вынести гроб по главному трапу — по которому всегда спускался Кеннеди. Прямо к прессе, теле- и кинокамерам. Меж тем у аэродрома собралась необъятная скорбящая толпа. В салон влетел Бобби, обнял Джеки и помог сойти на землю. Они встали рядом у бронзового гроба. Все молчали. Оно страшно — молчание многих тысяч.
Потом ее спросят: почему она не переоделась и требовала спустить гроб по главному трапу.
— Я решила, — отвечала Джеки, — пусть они видят, что сделали.
Но кто — они? Кто был виноват в ее беде? Все американцы? На которых она внутренне возложила вину, которым служил ее муж, но из среды которых вышел его убийца? Или — конкретные люди, имена которых она знала? И которые, как считала, были на аэродроме? Это — одна из тайн гибели Кеннеди. Вопрос, на который пока нет ответа. И на который не пролили свет пять томов, имевшихся в КГБ и частично рассекреченных документов по Ли Харви Освальду.