Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки
Шрифт:
А Джек не смеялся. Толки делали ситуацию опасной — рождали сомнение в законности брака Джона и Джеки и статуса их детей. А главное, опускали президента в глазах обывателей, для коих семья — святыня. И когда еженедельник Parade напечатал письмо читателя с вопросами о давней женитьбе, Джек решил: пора с этим кончать. 24 сентября вышло опровержение. На вопросы о Дьюри и их встречах в 1947-м он отвечал: «Она была девушкой моего брата Джо. Я пригласил ее дважды: мы поужинали и сходили на футбол. У тех, кто навязает мне какую-то девушку, нет доказательств».
И впрямь — нет. Но биографы до сих пор это обсуждают, порой находя свидетелей какой-то свадьбы. Так или иначе, а поводы для подобных проблем давал сам Джон.
Но
Они подробно ее описали, понимая, что, переступив порог Белого дома, Джон перестал быть прежним. Уже не мог часами бродить с ними у монумента Вашингтона или просто завалиться в гости, как к Олсопу в день инаугурации. Да, он звонил. Порой — глубокой ночью. И мог говорить часами. И всегда помогал, если было нужно и если мог. Но был другим. Семья часто уезжала из Вашингтона. В теплый сезон — в Хианнис-Порт или в дом Джеки в Ньюпорте. Осенью и в холода — в Майами или в президентскую резиденцию Кэмп-Дэвид. В дни отдыха Джек как бы забывал о бурлящем вокруг мире, посвящая их жене и детям.
Порой он брал с собой Сэлинджера или Соренсена, но дел с ними не обсуждал. А если и обсуждал, то попивая дайкири, куря сигару или правя яхтой.
Он любил море с детства. Отец вспоминал, что когда они с братом Джо впервые пошли под парусом, то разглядеть их с берега было невозможно — такие были маленькие. Лодка казалась пустой. Теперь он ловко управлялся с судном, а если вел кто-то другой, то читал, болтал с друзьями, махал проплывающим мимо. А следом шел катер Секретной службы. И Джеку нравилось, что он там — за кормой. И чем дальше, тем лучше становилось настроение президента.
Соренсен пишет, что был поражен, до чего высоко Джек ценил дни, когда встречалась семья: «Какой бы ни грянул кризис, какая бы ни гремела гроза, он всегда находил время для жены и детей… У него был дар общения с ними. Казалось, он знает, как невелико место взрослого в мире детства». Макнамара рассказывал, как в самые жесткие часы Карибского кризиса Кэролайн вдруг вбежала в Овальный кабинет, и Джек, как бы забыв о ракетах, Хрущеве и угрозе войны, спросил: ты уже съела конфету? Молчание. Джек спросил снова. В ответ — тишина. Что ж, отцу ничего не оставалось, как голосом верховного главнокомандующего потребовать: Кэролайн, отвечай, ты съела конфету? Да, нет, или — возможно?
Малышка обожала отца. Он был для нее вроде Бога. Им с Джоном-младшим, с которым отец с радостью играл, позволялось очень многое: как угорелые носились они по Белому дому. Как-то дочка голенькой выскочила к гостям. За ней в ужасе спешила гувернантка Мод Шоу.
Кэролайн быстро стала знаменитой. Однажды в Палм-Бич она вышла к журналистам, собравшимся на брифинг, в маминых туфлях, вручила розу премьер-министру Неру и звонко сообщила: «Папа сидит наверху без носков и ботинок и бездельничает».
Однако Джон не бездельничал никогда. День и ночь он был на связи с Белым домом и рядом с кейсом, где скрыты коды команд о ядерном ударе. В любом конце света он получал сводки ЦРУ. С первых дней в Конгрессе он не расставался со своим крокодиловым портфелем, где носил самые важные бумаги. Но это не мешало ему живо участвовать в превращении Белого дома в музей. Как-то, выступая перед сподвижниками Джеки на Южной лужайке, он завершил речь стихотворными строчками, недавно прочитанными Кэролайн:
Из уродского дома на крепкой скале, где сидишь ты в тоске, Приди в мой сияющий радостный замок, построенный на песке!Все видят в Белом доме могучую твердыню. А он? Не казался ли ему Белый дом замком на песке? Где все зыбко и шатко. Опасно.
215
Питер Лоуфорд.
216
15 июня 2010 года газета New York Post сообщила, что согласно обнародованным документам ФБР, в «Карлайле» развлекались и другие братья Кеннеди, а также члены квартета Синатры «Рэт Пэк».
Простые американцы об этом не ведали. Но узнать могли.
Секс-игры в «Карлайле», в бассейнах и прочие похождения отслеживало ФБР. Стоило хоть части этих сведений попасть в печать, заговори хоть одна из их участниц, как в Америке взорвалась бы информационная бомба небывалой силы.
А ведь она почти взорвалась на сорок пятом дне рождения Джека, куда он позвал Монро. А вот Джеки не пришла — уехала с дочкой на выставку лошадей в Глен-Ора. Ну а секс-символ мира пела всей Америке свое знаменитое «Happy birthday, Mister President! Happy birthday to you!» [217]
217
«С днем рождения, господин президент! С днем рождения вас!»
Платье облегало ее фигуру, и, казалось, под ним нет белья. Звезду снимали с разных точек, и посмотрев запись, легко понять, почему, аплодируя, Джек сказал: «После такого поздравления можно и в отставку». Не слишком тонкая игра слов… Те, кто их слышал и был в курсе дела, поняли, что отставка, о которой он говорит, — не его.
Источаемый каждым движением Мэрилин сексуальный зов, ее взгляд, улыбка, голос, жесты заставили журналистов написать: «Монро занималась любовью с президентом на глазах сорока миллионов американцев». А президент не любил, когда его жизнь выставляют напоказ. Он предпочитал тайну. И потом, актриса уже сыграла свою роль в его споре с отцом: тот когда-то «склеил» секс-символ Америки — знаменитую Глорию Свенсон, а Джек сейчас — секс-символ мира, великолепную Мэрилин. Но теперь роману конец.
С этого дня он никогда не виделся с Мэрилин. И ни разу не ответил ни на один ее телефонный звонок. Но она не верила, что покинута. Она кинулась к Бобби, с которым, как говорят, также была близка, но натолкнулась на холодный ответ: «Это — жизнь. Отношения кончаются…» Она попыталась привлечь его внимание, позируя для Vogue в образе Джеки. Но Джон не среагировал. Он исчез из ее мира. И вычеркнул ее из своего.
Все. Точка. Сокрушительный жизненный крах. Фул краш, мисс Монро.
Последним с Мэрилин говорил Лоуфорд. Он хотел развеять ее депрессию и 4 августа 1963-го позвал на ужин. А когда она не пришла — позвонил. Голос звезды звучал сонно. Пит решил, что она пьяна. В ответ на уговоры Мэрилин сказала: «Передай мое «до свидания» Пат [218] . И Джону».
218
Патриша — жена Питера Лоуфорда и сестра Джона Кеннеди.