Джон Леннон. Все тайны «Битлз»
Шрифт:
Посмотрев список, завотделом удовлетворенно заметил:
— Ну что ж, здесь все ясно. Самодеятельность организована, если появятся новые коллективы, то механизм работы с ними отлажен.
Первый секретарь горкома комсомола доложил, что, по информации секретарей комсомольских организаций ВУЗов Москвы, в клубах учебных заведений созданы и репетируют девять ансамблей. Два коллектива МГИМО — «Тараканы», созданный польскими студентами, и «Виражи» — пользуются особой популярностью среди московской студенческой молодежи.
Горком комсомола предлагает на
— Ну что же, — подытожил завотделом культуры ЦК КПСС, — и здесь тоже вроде какой-то контроль, через комитеты комсомола можно решить многие вопросы.
— Но вот еще справка компетентных органов, — оригинал протянул министру культуры, копию — первому секретарю горкома комсомола.
В справке говорилось об очень популярном московском ансамбле «Аэропорт», импресарио ансамбля Михаил Айзенштадт устраивал выступления в московских кафе и ресторанах под видом дней рождения, вечеров отдыха предприятий.
На вечера распространялись билеты. Кафе и ресторану было все равно. Собирались люди, заказывали меню, кафе или ресторан делали план, а сколько денег оставалось, никого не касалось, из посетителей никто не жаловался и заявлений не писал. Билет обычно стоил пять рублей. Точке общепита доставалось три рубля, два рубля — Мише Айзенштадту. Ансамбль репетировал в красном уголке ЖЭКа дома недалеко от метро «Аэропорт», отсюда и название ансамбля — «Аэропорт».
Прочитав справку, министр культуры кивнула в сторону первого секретаря горкома комсомола. Комсомольцам срочно нужен клуб, будет место, где собираться и выступать. Глядишь, туда все и потянутся, и этот «Аэропорт» тоже.
1966 год, сентябрь, ул. Горького. Кафе «Молодежное»
Очередное заседание бит-клуба при Отделе культуры МГК ВЛКСМ. На сцене группа «Виражи» института МГИМО. В зале посетители клуба — музыканты других групп, их подруги и знакомые. Яблоку негде упасть. Правда, два столику у окна зарезервированы. Говорят, ждут какое-то начальство. Активист клуба Миша Сушкин отгоняет посетителей от столиков, расположенных прямо напротив сцены. «Виражи» играют громко, но слаженно, песни на хорошем английским, без акцента. Репертуар — английские хиты. Публика в зале, в основном заинтересованная, слушает внимательно. А как же? Сами играют!
За столиком четыре человека. Двое — молодые люди лет 17-19-ти, а двое — лет под тридцать, тоже слушают внимательно. Сюда пришли послушать и посмотреть, что происходит, Игорь Кранов (28 лет) и Григорий Свободкин (27 лет), профессиональные музыканты, руководят оркестрами в столичных ресторанах. Кранов — в ресторане гостиницы «Центральная», Свободкин — в ресторане гостиницы «Берлин». Подруга Кранова, Зоя Полынина, из управления клубной работы Минкультуры СССР, все уши прожужжала: «Присмотрись к ансамблям, присмотрись. Пока самодеятельность, но перспективная. ЦК КПСС в курсе, комсомольцы суетятся, в Минкульте у министра на контроле. Присмотритесь. Присмотритесь, Игорек».
Взял с
— В музыкальном магазине на Неглинной такое не купишь. А где? — спросил у своих случайных соседей по столику Кранов.
— А нигде. «Виражи» — сплошь дети дипломатов и работников Внешторга. Им место за границей забронировано давно. Институт закончат, гитарку на стенку, ударную установку в чуланчик — и в дальние страны. Родители аппаратуру и инструменты привезли из-за рубежа.
— А чего ж тогда играют? — спросил Свободкин.
— Так, для удовольствия. Может, чего получится.
Соседей по столику звали Димой и Гариком. У них тоже была группа. Репетировали в клубе на «Войковской», жили недалеко. В группе все студенты увлекаются рок-н-роллом.
Кранов и Свободкин молчали. Рок-н-ролл, как, впрочем, и все, о чем говорили молодые люди, было от них очень далеко, вне их жизни. Кранов улыбнулся:
— А что, давайте выпьем за… — забыл и про себя подумал: «Как его?»
— Правильно, — нашелся Свободкин, — выпьем за буги-вуги и рок-н-ролл.
Разлил по рюмкам 12-летний армянский коньяк себе, Кранову и новым знакомым. Те подняли рюмки за буги-вуги и рок-н-ролл.
«Виражи» выглядели очень эффектно. Рубашки в полоску с коротким рукавом и кремовые брюки, одинаковые ботинки — все импортное, все оттуда. Кранов заметил, что усилители здорово звучали. А чего им не звучать?
— «Ампекс», Америка, — улыбнулся Гарик. — У нас ни у кого больше таких нет. Играем на «самостроке». Вот и имеет каждая группа радиоинженера, который следит за аппаратурой.
Еще выпили. Кранову как-то стало не по себе. Он, ресторанный «лабух», понял, что не туда попал. Им со Свободкиным никогда так не сыграть, не их это все.
«Виражи» продолжали выступать. В зале вдруг произошло какое-то движение. Миша Сушкин засуетился. За свободные столики садились первый секретарь горкома комсомола и зав. Отделом культуры ЦК КПСС.
— Ничего себе — сказал Свободкин, показав глазами на пришедших.
Гарик с Димой только и сказали:
— Начальство. Они сюда каждый вторник ходят.
— Кто, эти самые? — спросил Кранов.
Дима посмотрел на столики, пожал плечами.
— Да кто ж их запомнит? Сюда разные приходят.
— Понимали бы чего, — добавил Гарик. — А то в рок-музыке ни слухом, ни духом.
— Да уж, — согласился Свободкин. — Ребята, выпьем за музыку, за рок, поп, за джаз, за музыку!
Гарик с Димой согласились, выпили. «Виражи» объявили перерыв. На сцене настраивалась другая группа — «Аэропорт».
— Вот, посмотрите, рядом с группой импресарио Миша Айзенштадт, — сказал Дима. — Хитрый и богатый. Этим летом он договорился с Кабардино-Балкарской филармонией, и группа выступала на юге на всех основных курортах, от Сочи до Батуми. Денег заработали, да еще и отдохнули.