Джон Р.У. Стотт Великий Спорщик

Стотт Джон

Вот такой двойной смысл заключается в словах Павла о том, что мы «свободны» от закона и должны твердо стоять в той свободе, которую даровал нам Христос (Рим. 8:2; Гал. 4:5; 5:1). Именно это он имеет в виду, говоря о том, что мы «не под законом». Теперь мы можем понять его отрицательное высказывание благодаря положительным дополнениям. Что касается нашего оправдания, то это — «вы не под законом, но под благодатию» (Рим. 6:14,15; ср.: Гал. 5:3,4). Что до нашего освящения, то «если же вы духом водитесь, то вы не под законом» (Гал. 5:18; ср.: ст. 23). Это значит, что наше оправдание зависит не от закона, но от благодати, а освящение — не от закона, но от Святого Духа. За оправданием и освящением христианин приходит не к закону; за тем и другим он идет к благодати. Ибо «закон» — это наши собственные усилия быть послушными; «благодать» — это спасительная Божья инициатива, свершившаяся через Его Сына и Его Духа [115] .

115

Отсюда

контраст между «законом» и «благодатью» в Рим. 8:3: «Как закон… был бессилен, то Бог… ».

Но даже если мы теперь освободились от закона — поскольку он не является ни основой нашего оправдания, ни средством достижения святости, — это вовсе не значит, что закон перестал быть нормой нашего поведения. Все как раз наоборот. Хоть мы и оправдываемся не по закону, но по благодати, тем не менее, Бог оправдывает нас, «чтобы мы стали праведными, как того требует закон» (Рим. 8:4). Аналогично, хотя мы идем к святости с помощью Духа, а не закона, тем не менее, освящая нас, Дух Святой делает не что иное, как пишет закон в наших сердцах (Иер. 31:33; 2 Кор. 3:3). Контраст между Ветхим Заветом и Новым заключается не в том, что там закон, а здесь нет закона, но в том, что в Ветхом Завете закон был записан на скрижалях (внешний нравственный кодекс), а в Новом он записан в сердцах, т. е. это внутреннее действие Святого Духа. Таким образом, соблюдение закона хотя и не является основанием нашего оправдания, тем не менее становится его результатом; и хотя он не утверждается путем достижения святости, он составляет самую сущность освящения. Самьюэл Болтон, пуританин, подытожил учение Павла о законе и Евангелии в следующей эпиграмме: «Закон посылает нас к Евангелию, чтобы мы получили оправдание, а Евангелие отсылает нас назад, к закону, чтобы узнать, в чем заключается долг оправданных людей» [116] .

116

The True Bounds of Christian Freedom (1645) quoted by E. F. Kevan in Keep His Commandments (Tyndale Press, 1964), pp. 28, 29. And see chapter XIX.5, 6 of the Westminster Confession for its clear statement of the permanent, binding authority of the moral law.

Итак, если Павел в одном месте пишет, что «во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь» (Гал. 6:15), а другом месте, что «обрезание ничто и необрезание ничто, но все в соблюдении заповедей Божиих» (1 Кор. 7:19), то тем самым он не противоречит сам себе. Ибо новая тварь (или новое рождение) пробуждает в человеке новую ревностность и тщательность в соблюдении Божьих заповедей. Вообще, Иоанн утверждает, что «грех есть беззаконие», а одним из непременных признаков рождения свыше является то, что мы не упорствуем в этом грехе, но вместо этого повинуемся Божьим установлениям (см.: 1 Ин. 2:3–5; 3:4–10, 22–24; 5:1–5, 18).

А когда Святой Дух пишет Божий закон в наших сердцах, Он, прежде всего, дает нам внутреннее осознание и понимание этого закона, а также пылкое желание его соблюдать. Язык новообращенного, совершенно несовместимый с понятиями новой нравственности, звучит так: «Как люблю я закон Твой! Весь день размышляю о нем»; «по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием»; «повеления Господа праведны, веселят сердце» (Пс. 118:97; Рим. 7:22; Пс. 18:9.).

Итак, мы вновь возвратились к сердцу, к различию между фарисейской и христианской праведностью, к Христовой заповеди соблюдать Божий закон, причем не из–под палки и чисто внешне, но с готовностью, внутренне подчинив закону весь свой разум, волю и сердце.

Нравственность выше обрядов и установленных порядков

Третий вывод, который можно сделать на основании спора Христа с фарисеями по поводу нравственности, касается ее сравнения с обрядами. Фарисейское представление об осквернении и очищении было связано, по большей части, с выполнением определенных обрядов. Они скрупулезно придерживались правил о том, что можно, а что нельзя есть. Кроме того, посуду, в которой пища готовилась и подавалась на стол, сначала полагалось очистить с неукоснительной церемониальной точностью. И фарисей никогда не стал бы есть нечистыми (то есть не вымытыми) руками. Итак, и пища, и посуда, и руки должны были быть чистыми.

Некоторые

из этих правил были действительно Божьими законами, и по отношению к ним у Иисуса не было никаких возражений. Другие постановления, хотя и содержались в «преданиях старцев», а не в Писании, тем не менее, не противоречили Писанию, — а значит, соблюдать их или не соблюдать было личным делом каждого. Однако будучи поглощены ритуальными и церемониальными обычаями, фарисеи стали считать нравственность чем–то внешним, — вообще, для них она была связана, в основном, с телесным очищением. Поэтому–то Христос и говорит, что человек оскверняется, прежде всего, тем, что исходит из него, из его сердца. Иными словами, чистота, которой хочет Бог, прежде всего, является не ритуальной (чистота пищи, посуды, рук), но нравственной (святая жизнь).

Несколько поразительных тому примеров вы найдете в Евангелии от Мф. 23:13–29, где Иисус неоднократно произносит скорбные слова «Горе вам!», обращаясь к фарисеям и книжникам: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! Очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их» (ст. 25, 26). Господь был недоволен вот чем: фарисеи заботились о ритуальном очищении своих чаш и блюд, но совершенно не беспокоились о том, что пища и питие в этих очищенных чашах и блюдах были нечистыми с нравственной точки зрения, потому что приобретены были путем лжи и жадности. Фарисеи же слепо не замечали в этом ничего особенного.

И опять: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина [то есть вы скрупулезно отсчитываете десятину с любой травки, которая растет у вас на огороде], и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (ст. 23). Здесь Иисус вовсе не подстрекает их нарушить закон о десятине. Скорее, Он упрекнул их за отсутствие чувства меры и равновесия. Божий закон содержит как церемониальные установления, так и нравственные заповеди. Но, по Его словам, первые не равны вторым по значительности: нравственное гораздо важнее ритуального. Однако в своем рвении соблюсти церемониальные правила фарисеи позабыли о «важнейшем». И так слепы они были, так упорно не замечали этого перекоса, что Иисус с ноткой юмора сравнил их с людьми, тщательно процеживающими питье из своих чаш. Они старательно вылавливают малюсенькую мошку, а потом идут н случайно проглатывают целого верблюда! (ст. 24).

Но, пожалуй, наиболее бросающиеся в глаза случаи, ^гДе проявилась эта ложная скрупулезность иудейских начальников, произошли в конце земного служения Христа (см.: Ин. 18:28; 19:31). Желая есть пасху, фарисеи отказались войти в преторию (где Иисус предстал перед судом Пилата), «чтобы не оскверниться»; желая не нарушить субботу (главный день праздника), оставив троих казненных на крестах, они попросили Пилата перебить им ноги, чтобы ускорить их смерть и снять тела с крестов в пятницу. Они не осознавали чудовищную непоследовательность своих действий: старательно пытались избежать сравнительно небольшого осквернения, в то время как совершали отвратительное преступление, замыслив и осуществив убийство Христа Божьего. Епископ Райл сказал об этом так: «Первосвященники и их пособники подняли много шума по поводу пасхального празднования в то самое время, когда собирались умертвить истинного Агнца Божьего, — о Котором, собственно, и возвещал праздник Пасхи!» [117] .

117

Expository Thoughts on the Gospels (Hodder and Stoughton, 1856). Comment on Jn. 18:28.

Легко смеяться над фарисеями, забывая, что дух фарисейства далеко не мертв и сейчас. Все те, чьи понятия о грехе, нравственности и религии поверхностны и ограничиваются лишь внешним, для кого соблюдение обрядов важнее нравственности — это фарисеи XX столетия. Кто–то сводит свою религию к небольшому собранию аккуратных и простых правил — к примеру, короткое «время наедине с Богом» каждый день и церковная служба по воскресеньям — и воображает, что больше от него ничего не требуется.

Некоторые говорят и ведут себя так, как будто бы для христиан самое главное дело — воздерживаться от таких вещей, как сигареты, алкоголь и декоративная косметика. В мире существуют такие общины, которые даже отлучают прихожан от церкви за их употребление. Но все это — «мята, анис и тмин» наших дней, травки с огорода евангельских христиан. Хотя каждый христианин и должен принять свое личное решение по подобным вопросам, посоветовавшись с собственной совестью, было бы нелепо приравнивать их к «важнейшему в законе».