Джон Рид

Гладков Теодор Кириллович

«Посмотри на это огромное знамя. На нем слова знаменитого немца. Бисмарка? Гинденбурга? Нет. Это призыв бессмертного Карла Маркса к международному братству: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Это не просто украшение германского посольства. Русские подняли его с самыми серьезными намерениями, бросив вам, немцам, те самые слова, которые подарил всему миру Карл Маркс семьдесят лет назад.

Наконец-то основана настоящая пролетарская республика! Но эта республика не будет в безопасности до тех пор, пока рабочие всех стран не завоюют государственную власть.

Русские крестьяне, рабочие и солдаты скоро направят послом в Берлин социалиста.

Когда же немцы пошлют интернационалиста-социалиста в это здание германского посольства в Петрограде?»

Другое фото изображало солдата, срывающего с дворца императорских орлов. Надпись:

«На крыше дворца солдат срывает ненавистную эмблему самодержавия. Внизу толпа сжигает этих орлов. Солдат в толпе объясняет, что свержение самодержавия — это только первый шаг в развитии социалистической революции.

Свергнуть самодержавие — нетрудно. Самодержавие покоится лишь на слепом повиновении солдат. Стоило русским солдатам прозреть — и самодержавия не стало».

Страстная и доступная каждому, эта большевистская пропаганда разлагала кайзеровскую армию, революционизировала германских рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели. Это признал даже сам Макс Гофман, немецкий генерал и злейший враг Советской власти: «Большевики подорвали моральное состояние нашей армии и принесли нам поражение и революцию, ведущую нас к гибели».

Те два месяца, что Рид работал в Бюро международной революционной пропаганды (оно называлось и так), он был безмерно счастлив. Ни одна работа еще не давала ему столь полного морального удовлетворения, хотя и отнимала двадцать четыре часа в сутки.

Было одно-единственное обстоятельство, омрачавшее его жизнь: полное отсутствие каких-либо писем с родины. Он отправил в «Мэссиз» уже несколько корреспонденции, две-три телеграммы с просьбой прислать деньги и инструкцию. Никакого ответа! Рид еще не знал, что в Соединенных Штатах уже начался первый поход реакции против демократии. Конгресс принял законы военного времени, и власти бросили клич, «Наполняйте тюрьмы!» Первым объектом разбойничьих налетов полиции стала ИРМ — единственная рабочая организация США, последовательно и непримиримо выступавшая против войны. Ей вменили в вину «измену родине, шпионаж, саботаж, призыв к восстанию» и прочее. 28 сентября тысячи уоббли были арестованы. Среди них Большой Билл — Хейвуд.

Затем власти запретили «Мэссиз». Весь состав редакции (в том числе заочно и Джон Сайлас Рид) был привлечен к суду на основании того самого закона о шпионаже, против которого Рид выступал в свое время перед комиссией Конгресса.

Затем произошло невероятное для революционного Петрограда: Рид обнаружил, что за ним следят. Ошибки быть не могло. Каждое утро, когда Джек отправлялся на работу со своей квартиры на Троицкой улице (куда он с Луизой перебрался из дорогого «Англетера»), за ним, как приклеенный, неотступно следовал маленький, плюгавый человечек с незапоминающейся внешностью. По-видимому, мистер Фрэнсис продолжал уделять особое внимание одному из своих соотечественников. Но дело было не только во Фрэнсисе. В Петрограде появилась еще одна особа, которой не давал покоя мятежный журналист.

Эдгар Сиссон, бывший редактор херстовской «Космополитен», приехал в Россию в качестве заместителя председателя иностранного отдела Комитета общественной информации США. На самом деле этот прилизанный, еще молодой блондин занимался сбором разведывательных данных для тех кругов в США, которые уже подумывали о вооруженной интервенции.

Впервые

Джек познакомился с этим малоприятным господином, когда с группой других вооруженных сотрудников патрулировал возле здания Комиссариата иностранных дел, где помещалось и Бюро. Тогда Сиссон пытался сделать ему из-за этого выговор. Джек попросту послал его к черту. Но Эдгар Сиссон был как раз тем человеком, которому соответствующие учреждения в США поручили слежку за Ридом, Вильямсом и другими американскими гражданами, находящимися в России… [19]

19

С именем этого разведчика связано дело о так называемых «документах Сиссона». Будучи в России, Сиссон собрал целую коллекцию липовых бумажек, составленных за небольшую плату бывшими офицерами, якобы подтверждающих, что большевики — шпионы кайзера Вильгельма. Фальшивки были настолько очевидными и грубыми, что другие иностранные разведчика отказались от их приобретения. На них польстился только Сиссон…

Идея будущей книги все больше захватывала Рида. Вчерне он уже составил ее план, сделал наброски отдельных глав, даже написал предисловие, которое, когда книга была действительно написана, в нее как раз и не вошло. Он по-прежнему посещал множество митингов и собраний, особенно если знал, что будет выступать Ленин. Каждодневно, конечно, бывал в Смольном, куда у него был постоянный пропуск за подписью одного из крупнейших руководителей большевиков — Феликса Дзержинского.

Пропуск на право входа в Смольный, выданный Д. Риду.

Вместе с Вильямсом Джек присутствовал в январе 1918 года на том митинге в Михайловском манеже, после которого контрреволюционеры устроили первое покушение на вождя революции.

В тот день Ленин выступал перед солдатами, отправляющимися на фронт. В здании собралось несколько тысяч человек: солдаты, матросы, рабочие. Когда председатель первого Советского правительства, сопровождаемый Подвойским и сестрой Марией Ильиничной, появился в дверях, огромное здание словно раскололось от аплодисментов и приветственных возгласов.

Ленин подошел к большому, неуклюжему, как доисторический ящер, броневику, легко ступил на крыло, потом на радиатор, на башню. Зал стих… Тысячи чутких, внимательных глаз в полумраке манежа не отрывались от человека, говорящего с башни грозной боевой машины о светлом будущем, когда не будет никаких войн, а все люди станут братьями.

Ленин окончил свою речь. И снова взрыв оваций. Десятки дружеских рук помогли ему сойти на землю. Потом произошло неожиданное. Увидев в толпе Вильямса, Подвойский громко объявил:

— А сейчас выступит американский товарищ…

Вильямс растерялся. Тысячи людей выжидательно молчали Ленин ободряюще пожал Вильямсу локоть и быстро сказал на ухо:

— Вы плохо знаете язык? Говорите по-английски, я буду переводить.

— Нет, я буду говорить по-русски, — ответил Вильямc. Ленин взглянул на американца с нескрываемым любопытством. Но решимость Вильямса ему понравилась.

Высказав весь запас хорошо знакомых фраз, оратор споткнулся на чем-то и смущенно умолк.