Джон Рокфеллер. Промышленник и филантроп

Невинс Аллан

Можно быть уверенным, что идеи, изложенные на бумаге, таким образом, часто обсуждались в присутствии Рокфеллера и его сына. В 1906 году Джон Д. Рокфеллер-младший писал отцу о недавнем разговоре, в ходе которого они обсудили идею «крупного попечительского фонда, которому ты передашь значительные суммы денег на благотворительность, образование, науку и религию». Хотя молодого Рокфеллера тревожила очевидная трудность формирования цельной компактной работоспособной группы людей, которая объединила бы экспертные знания в таких различных областях, он стремился реализовать этот проект. Переговоры следовали за переговорами. По обыкновению, Рокфеллер обдумывал важные вопросы не спеша и тщательно. Когда же он приходил к заключению, то, также по обыкновению, действовал решительно. 19 июня 1909 года он выделил трем попечителям (своему сыну, Гейтсу и Гарольду Маккормику) 50 000 000 долларов в ценных бумагах «Стандард ойл» «на продвижение благосостояния и цивилизованности» народов Соединенных Штатов и зарубежных стран. Размах этого заявления соответствовал содержанию

письма Гейтса, процитированного выше. Но Рокфеллер дал ясно понять, что началу работы фонда должно предшествовать получение федеральной лицензии. В марте 1910 года соответствующий законопроект внес в конгресс сенатор Олдрич.

Законопроект мог быстро пройти процедуру одобрения, но он неожиданно вызвал противодействие. Частично оно исходило от издателей и политиков, которые нашли в нем нечто, связанное с преданием Рокфеллера анафеме, и которые, как заметил чикагский Inter-Ocean, осудили бы даже законопроект о передаче всех его денег властям. Частично противодействие исходило от более ответственных наблюдателей, которых обеспокоила неясность провозглашенных целей, величина предполагавшихся ресурсов и подразумевавшаяся бессрочность гранта. Ходили слухи, что фонду будет передано вскоре полмиллиарда долларов, а сомневавшиеся люди опасались, что столь могущественная организация может предаться шальным деструктивным акциям. Встретив среди других недоброжелателей резкую оппозицию президента Тафта (Тафт фактически говорил о документе как о законопроекте «с целью зарегистрировать Рокфеллера в качестве юридического лица») и генерального прокурора Джорджа Викершэма, билль не прошел процедуры одобрения. Даже после внесения различных ограничений в полномочия фонда законопроект не набрал достаточного числа голосов в сенате. Издатель с запада заметил, что за проталкиванием законопроекта стояло «наиболее могущественное лобби, которое когда-либо видел Вашингтон», хотя это лобби состояло исключительно из одного господина Джерома Д. Грина, ставшего недавно секретарем «Гарвард корпорейшн»!

Тщетная борьба с целью провести законопроект через конгресс продолжалась три года. Между тем Рокфеллер взял назад свой первоначальный взнос. В конце концов он и партнеры обратились в законодательный орган штата Нью-Йорк, который без всяких осложнений и публичной огласки в мае 1913 года наделил фонд лицензией. Все ограничения, посредством которых группа Рокфеллера хотела умилостивить конгресс, на этот раз были счастливо обойдены, а цель фонда была сформулирована в единственной четкой фразе: «Содействовать благополучно человечеству во всем мире». В течение первого года Рокфеллер выделил фонду чуть больше 34 430 000 долларов, а на следующий год прибавил еще почти 65 570 000 долларов.

На первом заседании попечителей в мае 1913 года Джон Д. Рокфеллер-младший был избран президентом, а Джером Д. Грин – секретарем фонда. Последний пост предусматривал прямую административную ответственность. Грина можно извинить за то, что он считал себя одно время олицетворением всего фонда: «Мой небольшой кабинет на Бродвее, 26 пережил краткий период, – вспоминал он позднее, – когда один секретарь за столом с четырьмя выдвижными ящиками представлял собой штат и оборудование всего Рокфеллеровского фонда». Сын миссионера в Японии, выпускник Гарвардского университета, сначала секретарь ректора, а затем и корпорации этого университета, главный менеджер Института Рокфеллера в 1910–1912 годах, он обладал многими качествами, соответствовавшими его посту, – бдительностью, начитанностью, тактом и страстью к созиданию. Фондом заведовал совет из 9 попечителей. Кроме двух Рокфеллеров, он включал Гейтса, Грина, ректора Чикагского университета Гарри Пратта Джадсона, доктора Саймона Флекснера,

Старра Дж. Мерфи, Чарльза О. Хейдта и Уиклиффа Роуза. Вскоре в совет добавили ректора Гарвардского университета Чарльза У. Элиота и А. Бартона Хепберна из «Чейз нэшнл бэнк» – человека, который прямо содействовал знаменитому расследованию Хепберна! Это был отнюдь не декоративный совет. Попечители действительно работали. Больше других работали, как преданные рабы, Гейтс, Грин и молодой Рокфеллер.

«Благополучие человечества в мире». Как его добиваться? Несколько лет назад Рокфеллер говорил о важности пределов и «законченности». Самая лучшая благотворительность, отмечал он, «подразумевает поиск причины, усилия с целью уничтожить источник недуга». Грину поручили подготовить доклад о принципах и политике. 21 октября 1913 года он представил попечителям меморандум. В документе, на основе продолжительного опыта Рокфеллера как жертвователя и практики Совета по общему образованию, он установил, как замечает Раймонд Б. Фосдик, «приблизительные пределы, в которых должен действовать фонд в последующие годы с небольшими отклонениями». Его принципы заключались в следующем. Во-первых, фонд должен избегать отдельных благотворительных учреждений. Во-вторых, ему следует исключить чисто местные акции, за исключением тех, что носят пробный характер. В-третьих, он должен предоставлять гранты любому сообществу или группе таким способом, чтобы стимулировать сотрудничество и щедрость сообщества. В-четвертых, фонд не должен брать на себя долю расходов любого учреждения на постоянной основе или участвовать в предприятии, которое не может контролировать. В-пятых, он не должен предоставлять пожертвований, обусловленных тесными, долгосрочными ограничениями. В-шестых, фонд должен отдавать предпочтение целям, которые «затрагивают корни индивидуального или социального неблагополучия и бедности».

Кроме

того, фонду следовало стать, разумеется, агентством по изучению и исследованию, по руководству и консультациям, по стимулированию и развитию. Ему следовало стать закваской пищи для людей, а не самой пищей. Один фундаментальный факт относительно использования богатства Рокфеллера следовало усвоить так, как его усвоил он. Каким бы огромным ни казалось его состояние, оно было ничтожным в сравнении с мировыми потребностями, особенно в десятилетия кризиса, последовавшего за 1914 годом. Джордж Э. Винсент, который на короткое время стал президентом фонда, в 1917 году указывал, что, хотя вклады фонда в то время имели балансовую стоимость 120 000 000 долларов, его ежегодный доход равнялся сумме расходов федерального правительства всего лишь за 7 часов. Капитал же фонда смог бы оплатить расходы правительства всего лишь за 5 дней. Он подсчитал, что если бы фонд попытался оплатить счета всех частных благотворительных учреждений Соединенных Штатов, то его ежегодного бюджета хватило бы лишь на двенадцать с половиной дней. Очевидно, что фонд был в основном учреждением для косвенного содействия в удовлетворении мировых потребностей, агентством по исследованию, воодушевлению и руководству.

Первые крупные вклады были сделаны в сферу глобального здравоохранения и медицины. Так же как Совет по общему образованию указал путь южным штатам в этой области, позволив им настойчиво двигаться дальше, так фонд указывал путь определенным зарубежным странам. Великолепная работа доктора Роуза по ликвидации нематоды ниже Потомака побудила попечителей попросить его составить план подобных мероприятий за границей. Месяцем позже была образована Комиссия по международному здравоохранению под его руководством. (В 1916 году комиссия поменяла название на совет, а в 1927 году – на отдел Рокфеллеровского фонда.) Она должна была бороться с нематодой в других странах и вести эту кампанию посредством установления агентств по развитию общественной санитарии и распространению научных медицинских знаний.

Из-за дружеских отношений со многими миссионерами Рокфеллеры живо интересовались Китаем. Джером Грин и ректор Чикагского университета Джадсон также были увлечены Китаем, и на первом заседании директоров оба вынесли эту тему на обсуждение. Отсюда пошло изучение китайских условий, конференция в Нью-Йорке в 1914 году, в которой задавали тон миссионеры-медики, план Гейтса по развитию системы здравоохранения в Китае и, наконец, создание Медицинского совета по Китаю, а также открытие в Пекине Объединенного медицинского колледжа. Он стал светом маяка, распространяющим медицинские знания на востоке. Борьба с нематодой и деятельность Пекинского колледжа имели большое значение не только сами по себе, но и как демонстрация возможностей сдерживания болезней во всех отсталых странах.

Другие пожертвования вносились в исследовательские учреждения США и зарубежных стран, например в Бюро муниципальных исследований, Институт государственных исследований, колледж Веллесли, Межштатный парк Палисада, Американскую академию в Риме. Фонд принимал активное участие в оказании помощи жертвам войны в 1914–1916 годах. Он изучал возможности проведения экспериментов в социальной и экономической областях, обнаружив, благодаря печальному опыту, что некоторые сферы здесь были слишком опасными, чтобы их касаться. В 1914 году Рокфеллер и сын были вовлечены в трудовой конфликт «Колорадо фьюел энд айрон компани», нерентабельной фирмы, в которой они владели сорока процентами акций. Поскольку Рокфеллер, достигший тогда 75-летнего возраста, не проявлял большой заинтересованности в этой компании, данная история связана в основном с его сыном. Пытаясь достичь справедливого решения сложных трудовых проблем, приведших к «бойне в Лудлоу» (расстрел бастующих шахтеров войсками Национальной гвардии в штате Колорадо в 1914 году. – Ред.) и другим трагическим инцидентам, попечители пригласили 1 октября 1914 года бывшего министра труда Канады У.Л. Маккензи Кинга на пост главы отдела фонда по изучению трудовых отношений в промышленности. Урегулирование конфликта в Колорадо стало первым поручением ему. Намерения в связи с этим были самые благие. Но большая часть прессы и общественности усомнилась в мотивах фонда. Комиссия Соединенных Штатов по отношениям в промышленности, орган, который тогда изучал трудовые проблемы под руководством сенатора Фрэнка П. Уолша, открыла публичные слушания. Некоторые дотошные честные граждане интересовались, существовала ли четкая разделительная линия между личными интересами Рокфеллера и интересами Рокфеллеровского фонда.

В конце концов, мотивы и цели фонда были оправданны. Старший Рокфеллер, которого вызвали в комиссию, категорически отрицал, что фонд мог или будет в дальнейшем злоупотреблять богатством и влиянием. «Я настолько верю в демократию, что, по-моему, лучше оставить людям и их представителям исправление зла, когда имеются некоторые серьезные основания верить, что это зло скорее угрожает, чем ограничивает возможности оказания помощи в предвосхищении чисто гипотетических опасностей». Однако историк констатирует, что фонд вынес из данного эпизода тот урок, что во все конфликтные сферы следует вступать весьма осторожно. В целом в таких взрывных областях, как трудовые отношения, не следует действовать самому учреждению, но использовать посторонние агентства, укомплектованные соответствующим персоналом. Они могут пользоваться средствами фонда, но должны брать на себя всю ответственность за последствия. Только так фонд мог избежать критики, а проекты, которые он реализует, – подозрений.