Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ
Шрифт:
Пью вцепился Джиму в локоть.
— Крепкий мальчуган. Ты ведь поможешь Пью? Правда?
Джим отпихнул его прочь.
— Не будем ссориться, — сказал я. — Мистер Уитман, который до сих пор молчал, пойдет первым. Он вообще неразговорчив, зато если скажет, то чистую правду. Наверное, — добавил я, — у него и языка-то почти не осталось.
Уитман разинул рот, продемонстрировал обрубок языка и осклабился.
— Затем пойдет мистер Пью, а после него — я. Буду следить, чтобы он не скатился с лестницы.
Таким манером мы направились в комнату Бонса.
—
— Нет, — ответил Джим. — Зато вот его вспоминал, — добавил он, указывая на Пью. — Говорил, что не хотел бы польстить ему, сказав, что он страшен, как смертный грех, а назвать неказистым было бы слишком мягко.
Пью натянул шапку по самые глаза.
— Дай ключ, — обратился Джим к матери. Та вытащила из передника ключ и передала ему. — И не опускай пистолет.
Славный малый — уже научился командовать.
— Сейчас посмотрим, чего стоят все морские псы, — сказал я. — Джим, отдай ключ мистеру Уитману.
Уитман щелкнул им в замке и поднял крышку сундука.
— Гляди-ка, — сказал я, — подзорная труба! И недурная притом. Посмотри в нее, Джим. Что видишь? Корабль? А матросов, которые тянут шкоты?
— Мам, он увидел их без трубы! — воскликнул Джим.
— Глаз моряка, — подмигнул я ему и заглянул в сундук. — Больше ничего, Джим. Вот урок всем нам. Обойти целый свет, чтобы умереть нищим. Отчаливаем, ребята. Нам пора. — И мы зашагали вниз под прицелом мамаши Хокинс. — Вот ваша плата, мадам, — спохватился я, залезая в карман. — Здесь двадцать гиней.
Джим взял деньги и положил на стол. Уитман поклонился хозяйке.
— Глядите-ка, вы ему приглянулись, — сказал я. — Однако время прощаться. Дай руку, Джим. Желаю удачи. — С этими самыми словами я скрутил его и велел Джулии бросить пистолет.
— Пью, ты совсем ослеп, раз не видишь гиней на столе? Я оставлю вам шиллинг, хозяйка. А теперь ведите нас к доктору.
Однако с этим я поспешил.
В дверях неожиданно возник незнакомец. Наружность его была совершенно непримечательной, за исключением одной детали: он сжимал пистолет.
— Сквайр, пристрелите их всех! — выкрикнул Джим.
Трелони приказал нам не двигаться. Несмотря на почтенный возраст, у него были замашки офицера. Тебе бы он понравился.
Сквайр велел мне отпустить Джима, что я и сделал, а Уитман в тот же миг подобрал пистолет Хокинсов. Я посоветовал Трелони сдать оружие, сказав, что Уитман не промахнется. Старик ответил, что он тоже выстрелит наверняка.
— Пью хочет жить, — захныкал тот, гладя себя по лицу. — Славный Пью, милый Пью. Пострадал ни за что — сперва от Черного Джона, затем от капитана и Эдварда. Пью служил, Пью только делал, что приказали. — Так он причитал-причитал, да и метнулся к окну. Сквайр выстрелил, и Пью скорчился
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ДОКТОР ЛИВСИ
Маллет перестал ныть.
— Ты выдохся. Не отрицай этого.
— Море успокоилось из-за дождя, сэр. Через две недели прибудем в порт. Капитан сказал. На всем маршруте нам везло с погодой.
— Все ненастье, мой мальчик. Все ненастье.
Маллет попросил меня рассказать дальше про карту, что я и сделал, но не раньше, чем убедил его в правдивости этих рассказов, поскольку он выказал сомнение на сей счет.
— Мои истории — это тебе не сказочки перед сном, — ответил я и чуть не выдал точное место, где в конце концов отыскал сокровище. — Теперь, сэр, когда я знаю, в какую игру мы играем, можете заглянуть мне в карты.
Уитман украл двух лошадей — вороного и серого в яблоках, посадил Джулию Хокинс на серого, а сам пошел рядом, ведя его на поводу и придерживая даму за фартук. Мы с Джимом поехали на вороном. Мимо нас сновали мужчины в шляпах и дамы в туалетах, кто пешком, кто верхом, кто гуляя. Больше всего на улицах почему-то бегало детей — целые выводки, и никто из богатых господ не обращал на бедняжек внимания, словно те были из тумана, не замечал — дышат ли они или окоченели, как деревяшки. Смоллетту повезло увидеть жизнь такой, какая она есть, когда он заметил тебя у острова Роз: все в ней поставлено с ног на голову.
Мы приехали к доктору Ливси. Незнакомец, который отпер нам дверь, был так бледен и тощ, что мог бы сойти за скелет с моего острова.
— Желаете увидеть корабельного товарища? — спросил доктор, точно из пушки выпалил.
«Громковато для такого хлюпика», — подумал я.
— Пистолеты можете убрать, — сказал он Уитману. Тот упрямо держал его на мушке. — А вы, верно, Сильвер. Хромой.
Я снова принялся гадать, что еще наболтал о нас Бонс этим сухопутным крысам. Ливси все уговаривал Уитмана опустить дуло.
— От меня ведь почти ничего не осталось — видите? Одни кости. Хотя немного мышц еще есть, но пуля пролетит насквозь. — Он заглянул мне в глаза. — Я знаю латынь, друг мой. «Magnus inter opes inops».
Я приказал Уитману убрать пистолет.
Ливси отвел нас в кабинет позади приемной. Там, на дубовом столе, лежал Бонс.
— Смерть наступила несколько часов назад. Бедняк среди сокровищ. Я говорю не о вашем приятеле, пояснил Ливси, — хотя это были его последние слова. И перевод фразы. Бедняк среди сокровищ. Хорошие слова для прощания с миром. Никогда бы не подумал, что такой человек знает латынь.