Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Кларк Сюзанна

Мистер Норрелл, наоборот, не отрываясь, смотрел в лицо Стренджа.

После непродолжительной паузы оба разом заговорили.

— После всего доброго, что вы для меня сделали… — начал Стрендж.

— Вы полагаете, что я рассердился… — начал Норрелл.

Оба замолчали, затем Стрендж жестом предложил мистеру Норреллу продолжать.

— Вы полагаете, что я рассердился, — сказал тот, — но это не так. Вы полагаете, что я не догадываюсь, зачем вы это сделали, — и вы ошибаетесь. Вы думаете, что вложили в эту заметку всю свою душу и что теперь каждый англичанин вас понимает. Что они понимают? Ничего. Задолго до того, как вы это написали, я вас прекрасно понял. — Он помолчал, и на лице отразилась внутренняя борьба — он собирался сказать что-то, долго сберегавшееся в тайниках души. — Вы написали это для меня. Для меня одного.

Стрендж открыл было рот, чтобы возразить, но вдруг осознал, что так оно, скорее всего, и было. Он промолчал. Мистер Норрелл продолжил:

— Вы действительно считали, что у меня никогда не было того же… того же СТРАСТНОГО ЖЕЛАНИЯ? «Мы практикуем магию, созданную Джоном Аскглассом». Конечно, это действительно так. Кто еще ее мог создать? Говорю вам, когда я был молод, то с радостью сделал бы все, что угодно, чтобы найти его, чтобы броситься к его ногам. Я пытался

вызвать его — увы! Это был поступок очень молодого, очень глупого человека — призывать Короля, словно слугу, который явится и станет говорить с первым встречным. Я считаю величайшей удачей в моей жизни, что он тогда не соизволил ко мне прийти. Я пытался применить старинные заклинания вызова, но они не сработали. Всю магию своей молодости я потратил на его поиски. Десять лет только этим жил, только об этом думал.

— Вы никогда не рассказывали мне об этом, сэр.

Мистер Норрелл вздохнул.

— Я хотел уберечь вас от повторения моей ошибки.

Он беспомощно развел руками.

— Вы сами говорите, мистер Норрелл, что это было давно, когда вы были молоды и неопытны. Теперь вы совсем другой, вы волшебник, да и я уже не ученик. Может, попробуем снова?

— Невозможно обнаружить столь могущественного чародея, пока он сам этого не захочет, — равнодушно ответил мистер Норрелл. — Бесполезно даже пробовать. Вы думаете, его волнует, что будет с Англией? Уверяю вас, это не так. Он уже давно отрекся от нас.

— Отрекся? — Стрендж нахмурился. — Думаю, это слишком резкое заявление. Я понимаю, что годы разочарований могут развить склонность к суждениям подобного рода. Однако у нас есть множество сообщений о людях, которые видели Джона Аскгласса много лет спустя после того, как он, якобы, покинул Англию. Дочь перчаточника из Ньюкасла [91] , фермер из Йоркшира [92] , баскский моряк [93] …

91

В конце XVII века в Ньюкасле жил один перчаточник, у которого была дочь — непослушное маленькое создание. Однажды она потерялась. Все были уверены, что она притаилась в каком-нибудь закутке в доме, но ребенок просто исчез. Мать, отец и братья искали ее, обшарили соседние дома, но безрезультатно. Наконец, ближе к ночи, они увидели, что девочка идет к дому по грязной мостовой (стояла зима). Некоторым показалось, что рядом с ней шагает еще кто-то, но в сумерках зимнего вечера рассмотреть незнакомца не удалось, а к родному дому девочка подошла уже одна. Она была невредима и рассказала следующее.

Убежав из дома, она отправилась бродить по городу и быстро оказалась на незнакомой улице. Она была широкой и красивой, поднималась куда-то вверх, и по ней девочка взобралась на невиданную высоту и оказалась перед большим каменным домом. Она вошла и бродила по множеству комнат — в них было тихо, пусто, полно паутины и пауков. На одной стороне обнаружилась анфилада комнат, по стенам которых вился плющ, а за окнами шумели зеленой листвой деревья, и там стояло лето, а не зима. В одной комна-те не было ничего, кроме большого зеркала. В зеркале прыгали по веткам и щебетали птицы, но сама комната была пуста. Однако пение птиц звучало очень громко, словно они были вокруг девочки. Еще там был темный кори-дор, из которого доносился шум волн, словно там плескалось море или воды большой реки. Из некоторых окон можно было увидеть Ньюкасл, из других — совсем незнакомый город, из третьих — огромные дикие пустоши, из четвертых — холодное синее небо.

В доме имелось множество лестниц, идущих вверх и вниз, широких и узких, прямых и извилистых; некоторые упирались в стену или заканчивались проломами, в которые смог бы пролезть только ребенок. По одной из лестниц девочка дошла до обычной маленькой деревянной дверцы.

Не подозревая об опасности, девочка толкнула ее и сразу же закричала. Ей показалось, что она очутилась в стае тысяч и тысяч птиц, со всех сторон она видела только мелькающие черные крылья. Вокруг буйствовал ветер, она парила где-то в небесной вышине, и рядом были только вороны. Девочка очень испугалась, но тут кто-то позвал ее по имени. Птицы сразу исчезли, и она оказалась в небольшой комнате с каменными стенами и каменным полом. Мебели в ней не было, но прямо на полу сидел человек, который подозвал ее, назвал по имени и сказал, что бояться не надо. У него были длинные черные волосы и истрепанная черная одежда странного вида. Нет никаких оснований считать, что это Король, но рядом с неизвестным на полу стоял атрибут волшебника — огромное серебряное блюдо, наполненное водой. Дочка перчаточника просидела с ним несколько часов, пока не наступили сумерки, потом неизвестный провел ее до дому: они вышли на улицу, по которой и добрались до родного дома девочки.

92

См. Главу 33, прим. 3.

93

Возможно, самый жуткий рассказ о Джоне Аскглассе передан моряком-баском, уцелевшем при гибели Непобедимой Армады. Когда его корабль погиб в шторм у северных берегов Англии, он с двумя товарищами спасся и оказался на английской земле. Они не смели приближаться к деревням, но стояла зима, землю сковало стужей, и они боялись, что умрут от холода. Ближе к ночи они нашли на склоне холма пустой каменный дом. Внутри было почти темно, но под потолком виднелись отверстия, в которые заглядывали звезды. Моряки легли на земляной пол и уснули.

Баску приснилось, что на него смотрит какой-то король. Потом он вдруг проснулся. Над ним висел мерцающий полог бледного свечения, разгонявшего тьму зимней ночи. У дальней стены моряк увидел каменный постамент. Бледное свечение усилилось, и он понял, что на постаменте стоит то ли кресло, то ли трон, на котором сидит бледный человек с длинными черными волосами, одетый в черную мантию. Испугавшись, баск разбудил товарищей и показал им человека, восседавшего на троне. Казалось, он смотрит на них, но не двигается, даже пальцем не шевелит. Тем не менее моряки точно знали, что перед ними живой человек. Они попятились к дверям, выскочили из дома и побежали по замерзшему полю.

Вскоре баск потерял своих спутников: через неделю один умер от простуды и разрыва сердца, другой решил добраться до Бискайского залива, пошел на юг, и что с ним стало, неизвестно. Баск остался в Камбрии, и его подобрали какие-то фермеры. Он стал работником на ферме, потом женился на одной девушке из соседней фермерской семьи.

Всю жизнь он рассказывал про каменное здание на склоне холма. Новые друзья и родственники объяснили ему, что человека, который сидел на троне, зовут Королем-вороном. Баск пытался разыскать тот самый дом, но ничего у него не вышло — как и у его друзей, а потом и у детей.

И всю свою жизнь, заходя в какое-нибудь темное помещение, он приговаривал: «Приветствую тебя, государь, и умоляю быть милостивым ко мне», на случай, если бледный король с длинными черными волосами сидит там, во тьме, поджидая его. На просторах Северной Англии тысячи и тысячи темных комнат и зданий, и в каждой может оказаться Король. «Приветствую тебя, государь, и умоляю быть милостивым ко мне».

Мистер Норрелл презрительно хмыкнул.

— Слухи и суеверия! Даже если истории правдивы — в чем я лично сильно сомневаюсь — как можно утверждать, что эти люди видели именно Джона Аскгласса? Портретов его не сохранилось.

Двое — дочка перчаточника и моряк-баск — вообще не знали, кого видят. Они видели человека в черном, а позже им ОБЪЯСНИЛИ, что это был Джон Аскгласс. На самом деле для нас почти неважно, возвращался ли он в то или иное время, видел ли его тот или иной человек. Важен тот факт, что, когда он отрекся от престола и покинул Англию, он забрал с собой большую и лучшую часть английской магии. С тех пор она и находится в упадке. Разве этого не достаточно, чтобы считать его нашим врагом? Смею надеяться, вы знакомы с «Увяданием Волшебного леса» Уотершиппа [94] ?

94

«Увядание Волшебного леса», автор Питер Уотершипп, вышла в 1444 году. Замечательнейшее, подробнейшее описание того, как с уходом Джона Аскгласса начался закат и упадок английского волшебства. Автор — волшебник и свидетель начала этого процесса. В 1434 году, когда Аскгласс покинул Англию, Уотершиппу только-только минуло двадцать пять. Он был молод и только начал изучать магию в Норидже. В книге приведены точные формулы заклинаний, которые прекрасно работали, пока Аскгласс и его подданные из эльфов оставались в Англии, и которые стали совершенно бесполезными с их уходом. От Уотершиппа мы узнали очень многое о магии волшебников-ауреатов «Увядание Волшебного леса» исполнено горечи, но в гораздо меньшей степени, чем две поздние книги того же автора: «Оправдание моих деяний, написанное в заточении в замке Hьюарк, куда я был ввергнут своими врагами» (1459—1460) и «Преступления лже-короля» (написана в 1461 г. (?), опубликована в 1697 году в Пензансе).

— Нет, не знаком, — ответил Стрендж, пристально посмотрев на мистера Норрелла. Он словно намекал, что не прочел ее по понятной причине. — Однако мне очень жаль, сэр, что вы не сказали этого прежде.

— Возможно, я был не прав, что столько вас скрывал, — ответил мистер Норрелл, сплетая пальцы рук. — Теперь я почти уверен, что был не прав. Когда-то давно я решил, что в высших интересах Великобритании — сохранять абсолютное молчание по этому предмету, а от старых привычек трудно избавляться. Но ведь вы наверняка помните, какая перед нами стоит задача, мистер Стрендж? Передо мной и перед вами? Магия не может ждать милости от Короля, которому теперь безразличны судьбы Англии. Мы должны покончить с этой зависимостью английской магии от него. Пусть все забудут о Джоне Аскглассе так же прочно, как он забыл о нас.

Стрендж нахмурился и помотал головой.

— Нет. Несмотря на все сказанное вами, мне кажется, что Джон Аскгласс останется душой английской магии, и нам не следует забывать о нем — это опасно. Возможно, в конце концов окажется, что я ошибаюсь. Вероятно, так и будет. Но в вопросе, имеющем жизненно важное значение для будущего английской магии, я должен принимать решение самостоятельно. Не считайте меня неблагодарным, сэр, но я думаю, что период нашего сотрудничества завершен. Кажется, мы слишком разные…

— О! — вскричал мистер Норрелл. — Я понимаю, по характерам… — Он сделал нетерпеливо взмахнул рукой. — Какое это имеет значение? Мы волшебники. Этим все сказано, в этом наша суть. Мы этим живем. Если вы сейчас покинете мой дом и пойдете своим путем, с кем вы сможете беседовать, как беседуем мы сейчас? Ни с кем. Вы останетесь в полном одиночестве. — Почти умоляюще он прошептал: — Не уходите!

Стрендж в замешательстве смотрел на учителя. Этого он никак не ожидал. Мистер Норрелл не только не пришел в ярость — напротив, заметка спровоцировала его на честный, прямой разговор. Теперь Стренджу казалось разумным — более того, хотелось — остаться со своим наставником. Однако гордость и сознание того, что через два часа он будет думать совершенно иначе, заставили его сказать:

— Мне жаль, мистер Норрелл, но после возвращения из Испании я уже не чувствую себя вашим учеником. Мне казалось, что я разыгрываю спектакль. Приносить вам все написанное, чтобы вы вносили любые изменения, — я больше так не могу. Вы заставляете меня говорить то, во что я уже не верю.

— Все, все нужно только для виду, — вздохнул мистер Норрелл. Он подался вперед и с напором принялся убеждать. — Оставайтесь под моим присмотром. Обещайте, что ничего не напечатаете, ничего не заявите, ничего не сделаете, пока не будете полностью убеждены в правильности вашего решения. Верьте мне, когда я говорю, что стоит молчать десять, двадцать, даже пятьдесят лет ради твердой убежденности: вы сказали то, что должны были, ни больше ни меньше. Знаю, молчание и бездействие не в вашем характере, но обещаю, что возмещу вам ваше терпение. Вы ничего не потеряете. Если у вас были основания считать меня неблагодарным, то в будущем этого не повторится. Все узнают, насколько высоко я ценю вас. Мы больше не ученик и учитель. Станем равноправными партнерами! Разве я от вас узнавал меньше, чем вы от меня? Все самые прибыльные заказы будут вашими! Книги… — Он сглотнул. — Книги, которые я от вас скрывал, — вы их получите и прочтете! Мы вместе поедем в Йоркшир, вы и я, хоть сегодня, если пожелаете, я дам вам ключ от библиотеки, и читайте, что угодно. Я… — Мистер Норрелл провел ладонью по лбу, словно удивляясь собственным словам. — Я даже не потребую, чтобы вы опубликовали опровержение на свой отзыв. Пусть так и будет. Пусть так и будет. А со временем мы вместе ответим на те вопросы, которые в нем поставили.

Наступило долгое молчание. Мистер Норрелл не отрываясь смотрел в лицо собеседника. Предложение показать библиотеку в Хартфью не могло не подействовать на Стренджа. Какое-то время он явно колебался, но наконец сказал:

— Я польщен, сэр. Знаю, что вам нелегко даются компромиссы. И все-таки думаю, что я Должен следовать своим путем. Нам необходимо расстаться.

Мистер Норрелл закрыл глаза.

Тут отворилась дверь. Лукас и еще один слуга внесли поднос с чаем.

— Очень кстати, сэр, — заметил Стрендж.