Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Кларк Сюзанна

Похоже, неприятель отошел к Фрасне — городку, от которого начал атаку. Стрендж спросил у нескольких офицеров, означает ли это победу, но никто не мог ответить вразумительно.

Ночевал он в Генаппе, деревушке в трех милях от Катр-Бра по брюссельской дороге. Во время завтрака появился капитан Хедли-Брайт и принес известие: союзников герцога, пруссаков, сильно потрепали минувшим днем.

— Они разбиты? — спросил Стрендж.

— Нет, но отступили, и герцог решил, что мы должны сделать то же самое. Его светлость выбрал место для битвы, там мы встретимся с прусской армией. Местечко называется Ватерлоо.

— Ватерлоо? Какое странное

название, — заметил Стрендж.

— Необычное, правда? На карте его нет.

— А! — воскликнул Стрендж. — Такое часто встречалось в Испании! Несомненно, название переврали. Поверьте, никакого Ватерлоо не существует!

Вскоре после полудня они сели на лошадей и хотели выехать из деревни к войскам, но от Веллингтона пришел приказ: приближается эскадрон французских улан, мистер Стрендж должен его задержать. Стрендж, не желая, чтобы герцог еще раз попрекнул его фокусами в духе Воксхолл-Гарденс, спросил Хедли-Брайта:

— Чего больше всего боится кавалерия?

Капитан мгновение думал.

— Грязи, — ответил он.

— Грязи? Вот как? Слушайте, вы правы. В магии нет ничего проще, чем управление погодой!

Небо потемнело. В нем появилась иссиня-черная туча размером с Бельгию, тяжелая и косматая. Она шла очень низко, почти задевая макушки деревьев. Ослепительно сверкнула молния, залив округу нестерпимым ярким светом. Раздался оглушительный гром, и туча извергла потоки воды. Земля моментально раскисла, под копытами лошадей захлюпала грязь.

Через несколько минут дороги и поля превратились в непроходимую трясину. Уланы не смогли настигнуть британцев, арьергард Веллингтона был спасен.

Через час Стрендж и Хедли-Брайт с удивлением обнаружили, что место, называемое Ватерлоо, все же существует, и въехали в него. Герцог сидел на лошади под струями дождя и с удовольствием смотрел на промокших людей, грязных лошадей и перепачканные повозки.

— Замечательная грязь, Мерлин! — весело крикнул он. — Очень липкая и скользкая. Французам это не понравится. Будьте добры, сделайте дождь посильнее! Слушайте, видите вы этот вяз — вон там, где дорога идет вниз?

— Вон тот, ваша светлость?

— Тот самый. Вы меня очень обяжете, если завтра на время боя устроитесь в его ветвях. Я время от времени буду подъезжать — наверное, не очень часто. Мои ребята станут доставлять вам указания.

В тот вечер различные подразделения союзных войск заняли позиции на гряде невысоких холмов южнее Ватерлоо. На них низвергались потоки ливня, в небе непрерывно грохотал гром, и время от времени к вязу, под которым обосновался Стрендж, приближались депутации солдат, просивших прекратить это бедствие. Стрендж только мотал головой и отвечал:

— Прекращу, когда герцог прикажет.

Ветераны испанской кампании одобряли действия волшебника и говорили, что на войне дождь всегда был союзником англичан. Они объясняли товарищам: «Для нас нет ничего привычнее дождя, когда как для других народов он — докука. Перед сражениями у Фуентеса, Саламанки й Витории ночью всегда шли дожди». (В этих битвах в Испании Веллингтон одержал убедительные победы.)

Укрывшись под зонтом, Стрендж размышлял о предстоящем сражении. Со времен войны в Испании он изучал военную магию ауреатов. О ней почти ничего не было известно, ходили только слухи о заклинании, которое Джон Аскгласс использовал перед собственными битвами. С его помощью он предвидел результат еще не свершившегося события. В начале

ночи на Стренджа вдруг снизошло вдохновение. «Невозможно узнать, что именно делал Джон Аскгласс, но существует заклинание Пейла относительно предполагаемого исхода грядущих событий. Вероятно, это что-то близкое волшебству Аскгласса. Можно испробовать его».

За несколько секунд до того, как заклинание начало действовать он услышал все вокруг: удары капель дождя по металлу и коже, шум стекающих струй, фырканье лошадей, пение англичан и игру шотландской волынки, услышал, как два солдата-валлийца учат индейцев пить чай (очевидно, они считали, что умение пить чай неизбежно делает человека британцем — все остальное приложится).

Затем наступила тишина. Люди и кони начали исчезать — один за другим, а потом — целыми группами: сотни, тысячи их растворились в ночи, уходя в никуда. В массе сгрудившихся солдат появились бреши. На восточном участке позиции исчез целый полк, оставив в рядах провал размером с Ганновер-сквер. Там, где мгновение назад кипела жизнь, где шутили и пели, не осталось ничего, кроме колосьев ржи, мокнущих под дождем. Стрендж закрыл рот ладонью — его замутило. «Так, — подумал он, — это мне урок — поосторожнее с магией, предназначенной для королей. Норрелл прав. Есть волшебство, которое не по зубам простым магам. Очевидно, Джон Аскгласс знал, что делать с этим ужасающим знанием. Я этого не знаю. Рассказать кому-нибудь? Кому? Герцогу? Он мне спасибо не скажет».

Кто-то подошел, заговорил с ним. Это был капитан из конной артиллерии. Стрендж видел, как шевелятся его губы, но ничего не слышал. Щелкнув пальцами, он развеял чары. Капитан приглашал выпить бренди и выкурить сигару. Стрендж поблагодарил, но отказался. Его трясло.

Остаток ночи он провел в одиночестве под вязом. До этого дня он не чувствовал, что магия отдаляет его от остальных людей. Теперь все стало иначе. Он пережил жуткое ощущение — мир словно стал старше, и все лучшее, что в нем было — смех, любовь и наивное неведение — безвозвратно канули в прошлое.

На следующий день примерно в половине двенадцатого французы пошли в атаку. Союзники встретили неприятеля орудийным огнем. Чистый летний воздух между враждебными армиями заполнился клубами горького черного дыма.

Главный удар французы направили на поместье Угумон — форпост коалиции, расположенный на равнине. Поместье защищали шотландские гвардейцы, нассаусцы, ганноверцы и другие части. В своем серебряном блюде Стрендж видел все подробности ожесточенной схватки. Он хотел переместить деревья, чтобы обеспечить защитникам поместья лучшее прикрытие, но не был уверен, что это будет им на руку. Вмешиваться с магическими трюками в рукопашный бой — дело опасное. Стрендж помнил, что на войне солдат может добиться большего, если не станет спешить, а иногда даже останется в бездействии. Он решил ждать.

Грохот орудий усилился. Британские ветераны говорили друг другу, что не припомнят такой жестокой канонады. Осколки разрезали людей на части, ядра рвали тела в клочки. Воздух вибрировал от пролетающих снарядов. «Дело становится жарким», — спокойно заметил герцог офицерам и приказал передовым частям отойти за склоны холмов. Когда обстрел закончился, полки союзников вернулись на возвышенности и увидели, что по равнине, покрытой волнами дыма, на них движется французская пехота — шестнадцать тысяч человек плотными колоннами шли в ногу, неумолимо надвигаясь на холмы.