Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
Шрифт:
— Отвратительная трясина. — Стивен пытался подражать спокойному тону собеседника. Он знал, что тот высоко ценит умение сохранять достоинство в любой ситуации, и боялся показать страх: вдруг джентльмен возмутится и уйдет, оставив спутника погибать в болоте. Стивен попытался двинуться, однако ноги его не нашли никакой твердой опоры. Он хотел повернуться, но чуть не упал и только глубже увяз в хлюпающей жиже. Он снова вскрикнул. Трясина ответила противным чавканьем.
— О боже! Осмелюсь заметить, сэр, что я тону. Ох! — Он начал медленно погружаться в
Джентльмен не ответил, но какая-то сила выдернула Стивена из болотной жижи и переставила на твердую почву. Он совершенно лишился сил и готов был упасть, однако не посмел. Земля была достаточно твердой, хотя очень сырой, кроме того, Стивен понятия не имел, где болото, из которого его извлекли.
— Я с радостью помог бы вам, сэр, — сказал он в темноту, — но боюсь шаг ступить, вдруг снова угожу в трясину!
— Ничего! — ответил джентльмен. — Честно говоря, делать ничего не надо, просто ждать. Торфяной дуб легче всего отыскать на рассвете.
— Но рассвет через девять часов! — ужаснулся Стивен.
— Верно. Давай присядем и подождем.
— Здесь, сэр? Но здесь темно, холодно и жутко!
— Действительно, место неприветливое, — согласился джентльмен преувеличенно спокойным тоном. Потом он замолчал, и он понял, что спутник намерен и впрямь дождаться рассвета.
Ледяной ветер продувал насквозь, сырость пронизывала до костей, со всех сторон давила тьма. Время тянулось неимоверно медленно. Никогда бы Стивен не поверил, что в таких условиях можно уснуть, и все же временами он не то чтобы засыпал, но впадал в дремотное состояние, немного облегчавшее его страдания.
Ему привиделось, будто он пошел в буфетную взять кусок пирога со свининой. Он разрезал пирог и увидел, что свинины в нем почти нет. Большую часть пирога занимал город Бирмингем. Под хрустящей корочкой дымили мастерские и кузницы, грохотали машины. Из разреза выглянул человек в цивильном платье и, увидев Стивена, сказал, что…
В этот миг его сон был прерван высоким печальным звуком. То была медленная грустная песня на незнакомом языке, и Стивен, еще не до конца проснувшись, понял, что поет джентльмен с волосами, как пух.
Когда начинает петь человек, никто, кроме его приятелей, не обращает на это внимания, даже если он поет очень красиво. Кого-то его пение может раздражать, кого-то радовать, но в целом его песня не волнует окружающий мир. На него может взглянуть кошка или собака; исключительно умная лошадь может оторваться от травы и повернуть к певцу голову — но не более того. Когда запел дух, весь мир прислушался к его песне. Облака в небе замедлили свой бег, холмы зашевелились и зашептали что-то, а холодный туман начал кружиться в танце. Стивен впервые понял, что мир вокруг не бессловесен — просто ждет того, кто заговорит на понятном ему языке. В песне духа земля услышала имя,
Стивен снова задремал. На этот раз ему привиделось, будто холмы бродят, а небо плачет. К нему подошли деревья и заговорили, они поведали свои тайны и объяснили, когда он может рассчитывать на их дружбу и когда — на ненависть. Оказалось, что и камни, и опавшие листья имеют важное предназначение. Он узнал, что все в мире — камни, реки, листья, пламя — преследует свою цель, которая непременно должна быть достигнута; понял и то, что иногда возможно использовать вещи не по их прямому назначению.
Когда Стивен окончательно проснулся, наступил рассвет. Или что-то похожее на рассвет. Свет был водянистый, тусклый, необыкновенно печальный. Вокруг поднимались унылые серые холмы, в кольце которых и лежало большое черное болото. Казалось, этот пейзаж создан нарочно, чтоб наводить тоску.
— Полагаю, это одно из ваших королевств, сэр? — спросил Стивен.
— Королевств? — удивился джентльмен. — О, нет! Мы в Шотландии!
Джентльмен тут же исчез, но через мгновение появился с целой охапкой инструментов. Он держал в руках топор, вертел и еще три предмета, которых раньше Стивен никогда не видел. Первый напоминал мотыгу, второй — заступ, а третий имел очень странную форму, нечто среднее между лопатой и косой. Все это джентльмен вручил Стивену. Тот с удивлением разглядывал инструменты.
— Они новые, сэр? Как блестят!
— Видишь, ли, нельзя использовать обычные инструменты в магических целях. Эти изготовлены из ртути и света звезд. Теперь, Стивен, мы должны найти участок, на котором не выпала роса, там мы наверняка откопаем торфяной дуб!
Все травы, все невзрачные болотные растения в узкой долине были одеты росой. Одежда, руки, волосы и кожа у Стивена покрылись капельками болотных испарений, а пушистые волосы джентльмена блистали тысячами крошечных бусинок воды. Казалось, от головы его исходит сверхъестественное свечение.
Джентльмен медленно шел по долине, всматриваясь в землю под ногами. Стивен следовал за ним.
— Ага! — воскликнул джентльмен. — Здесь!
Стивен не смог бы сказать, почему его спутник так решил.
Они стояли посреди лощины. Место это ничем не отличалось от любого другого. На нем не было ни дерева, ни приметного камня. Джентльмен шагнул в направлении едва заметной впадины. В самой ее середине Стивен увидел довольно длинный и широкий участок, на котором совершенно не было росы.
— Копай здесь, Стивен!
Оказалось, что джентльмен хорошо знает, как надо резать торф. Сам он ничего не делал, но подробно объяснял Стивену, как срезать верхний слой дерна и мха одним инструментом, как резать торф другим, как извлекать куски третьим. Стивен не привык к тяжелому труду и вскоре запыхался и выбился из сил. К счастью, глубоко копать не пришлось — заступ ударился о нечто более твердое, чем торф.
— Ну вот! — радостно воскликнул джентльмен. — Вот тебе и торфяной дуб. Замечательно! Великолепно! Теперь, Стивен, окопай его.