Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
Шрифт:
Йоркских волшебников явно не удовлетворил такой ответ (а если бы они имели честь самолично лицезреть мистера Норрелла, этот довод убедил бы их еще меньше). Так что Торп повернулся к мистеру Сегундусу.
— Мистер Сегундус, вы тоже видели Норрелла. Каково ваше мнение?
Лишь сейчас Йоркские волшебники заметили, как бледен мистер Сегундус. Некоторые вспомнили, что он не ответил на их приветствия при встрече, как если бы пребывал в некоторой рассеянности.
— Вам нездоровится, сэр? — мягко спросил мистер Торп.
— Нет, нет, — пробормотал мистер Сегундус. — Пустяки.
Однако выглядел он настолько потерянным, что один джентльмен уступил ему стул, другой принес стакан мадеры, а взволнованный джентльмен с соломенными волосами,
Наконец мистер Сегундус молвил со вздохом:
— Благодарю вас. Я здоров, хотя на прошлой неделе меня не отпускало тягостное чувство подавленности и отупения. Миссис Плизанс поила меня горячей лакричной настойкой, однако без всякого результата — что неудивительно, ибо, полагаю, причина расстройства заключается в моей голове. Сейчас мне лучше. На ваш вопрос, господа, отчего я полагаю, будто волшебство вернулось в Англию, я должен был бы ответить: потому что я видел его в действии. Ощущение, что я видел волшебство, живет здесь и здесь… — (Мистер Сегундус приложил руку сначала ко лбу, потом к сердцу). — И все же… я знаю, что не видел ровным счетом ничего. Норрелл не сделал ничего за то время, что мы с ним провели. Посему полагаю, что мне почудилось.
Новая вспышка чувств среди собравшихся. Блеклый джентльмен блекло улыбнулся и спросил, удалось ли кому-нибудь хоть что-либо понять. Тут мистер Торп вскричал:
— Господи! Без толку сидеть и спорить, умеет Норрелл колдовать или нет. Думаю, все мы — разумные люди, и ответ, разумеется, прост: попросим его в подтверждение своих слов совершить какое-нибудь волшебство.
Идея показалась настолько здравой, что маги на мгновение затихли, хотя нельзя сказать, что предложение всем пришлось по душе. Нескольким волшебникам (в том числе доктору Фокскаслу) оно решительно не понравилось. Если они попросят Норрелла сотворить волшебство, есть опасность, что он и впрямь сотворит. Они не желали видеть настоящее волшебство, а хотели лишь читать про него в книгах. Другие полагали, что, даже согласившись на такую малость, Йоркское общество выставит себя на посмешище. Впрочем, в конце концов большинство джентльменов согласилось с мистером Торпом.
— Как истинные ученые, джентльмены, мы должны хотя бы предоставить мистеру Норреллу возможность нас убедить.
Поэтому решили, что кто-нибудь напишет мистеру Норреллу письмо.
Всем было ясно, что мистер Хонифут и мистер Сегундус показали себя не с лучшей стороны, а в случае замечательной библиотеки мистера Норрелла так и совсем оплошали, поскольку не могли дать о ней никакого связного отчета. Что они видели? О, книги, очень много книг. Великое множество? Да, они полагали, что собрание изумило их своими размерами. Редкие книги? Ах, вероятно. Им позволили снять их и полистать? О нет! Мистер Норрелл не зашел в своей любезности так далеко. Но они ведь читали названия? Да, конечно. Ладно, так пусть скажут хотя бы, что это были за книги. Они не знали, не могли вспомнить. Мистер Сегундус сказал, что название одной из них начиналось на букву «Р», однако ничего более сообщить не сумел. Это было очень странно.
Мистер Торп хотел сам написать мистеру Норреллу, но большинство присутствующих стремились главным образом поставить мистера Норрелла на место и справедливо полагали, что лучший способ оскорбить самозванца — поручить составление письма доктору Фокскаслу. Так и вышло. Через некоторое время пришел сердитый ответ.
Аббатство Хартфью,
Йоркшир,
1 февраля, 1807
Сэр, Дважды за последние годы я имел честь получить от членов йоркского общества письмо с просьбою о знакомстве. Теперь приходит третье, извещающее, что общество недовольно. Сдается мне, что доброе мнение йоркского общества утратить так же легко, как и приобрести, оставаясь при этом в неведении
Все это было в высшей степени неприятно и таинственно. Маги-теоретики нервно ждали, что же теперь пришлет им практикующий чародей. Однако мистер Норрелл прислал им всего лишь стряпчего — весьма обходительного и совершенно обычного стряпчего по фамилии Робинсон, в аккуратном черном костюме, лайковых перчатках и с документом, подобных которому члены йоркского общества никогда прежде не видели — проектом соглашения, составленным в соответствии с давно забытым кодексом английской магии.
Мистер Робинсон вошел в верхнюю комнату таверны ровно в восемь, явно полагая, что его там ждут.
У мистера Робинсона была контора с двумя клерками на Кони-стрит, и многие джентльмены его знали.
— Господа, — улыбнулся мистер Робинсон, — документ сей по большей части составлен моим клиентом, мистером Норреллом. Я не разбираюсь в чародейском праве, да и кто теперь разбирается? Если я в чем-то ошибся, не откажитесь меня поправить.
Несколько йоркских волшебников важно кивнули.
Мистер Робинсон был человеком безупречным во всех отношениях. Он был настолько чист, здоров и доволен жизнью, что практически светился — качество, естественное в ангеле или фее, но несколько смущающее в стряпчем. Он был очень почтителен к членам йоркского общества, ибо ничего не знал о магии; наверняка дело это трудное и требует большого напряжения ума. Ему явно льстила мысль, что столь ученые мужи временно оставят размышления о глубоких и загадочных материях, дабы его выслушать. Он надел золотое пенсне, добавив еще немного блеска своей сияющей особе.
Мистер Робинсон сообщил, что мистер Норрелл готов показать волшебство в определенном месте в определенное время.
— Надеюсь, джентльмены, вы не возражаете против того, чтобы мой клиент назначил место и время?
Волшебники не возражали.
— В таком случае кафедральный собор, в пятницу через две недели.
Мистер Робинсон сказал, что, если мистер Норрелл не сумеет сотворить волшебство, то публично откажется от притязаний на звание практикующего мага и мага вообще.
— В этом нет надобности, — отвечал мистер Торп. — Мы не желаем наказать его; мы просто хотим убедиться в правдивости его слов.
Сияющая улыбка мистер Робинсона померкла, как будто он собирался сказать что-то неприятное и не знал, как к этому приступить.
— Погодите, — произнес мистер Сегундус. — Мы еще не выслушали другую часть сделки и не знаем, чего он хочет от нас.
Мистер Робинсон кивнул. Мистер Норрелл хотел, чтобы все они дали такое же обещание. Другими словами, если он докажет свои магические способности, то они должны беспрекословно распустить общество и не претендовать более на звание волшебников. В конце концов, сказал мистер Робинсон, это будет только справедливо, ведь мистер Норрелл докажет свое право именоваться единственным волшебником в Йоркшире.