Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
Шрифт:
— Жареного гусика! Жареного гусика! — чем вызвал взрыв хохота среди остальных солдат.
Тем временем Нед закончил мучительные раздумья.
— Новые сапоги, — заявил он.
— В самом деле? — удивился Стрендж.
— Так точно, сэр, — отвечал солдат. — Новые сапоги. Ох уж эти проклятые португальские дороги. — Он указал на полосу земли, покрытую камнями и рытвинами, которую местные жители называли дорогой. — Они превращают обувь в лохмотья, и к ночи ноги болят так, что сил нет. Но если бы у меня были новые сапоги… О! Да я бы был свеженьким, иди хоть целый день! Разве не лучше я стал бы бить французов? Новые сапоги — это дело.
— Твое стремление в бой похвально, Нед, — сказал Стрендж. — — Спасибо. Ты мне очень
— И когда у Неда будет новая обувка? Эй, где сапоги для Неда?
В тот вечер штаб Веллингтона остановился в некогда красивом особняке в деревне Лозау. Раньше здесь жил богатый и знатный человек, португальский патриот Жозе Эшторил. Его вместе с сыновьями замучили французы, жена умерла, а о судьбе дочерей ходили страшные рассказы. Многие месяцы дом стоял в мрачном запустении, но штаб британской армии наполнил его громкими шутками, спорами и суетой, офицеры в алых и голубых мундирах то и дело входили и выходили из здания, и оно казалось почти праздничным.
Предобеденный час был самым суматошным — в дом прибывали офицеры с докладами, желавшие увидеть Веллингтона. В одном конце зала располагалась красивая каменная лестница, ведущая к старинным, затейливо украшенным дверям. За ними Веллингтон собрал совет для обсуждения дальнейших боевых действий против французов, и всякий, входивший в особняк, тут же бросал уважительный взгляд на эти двери. У лестницы за большим столом сидели два генерала Веллингтона — генерал-квартирмейстер сэр Джордж Меррей и генерал-адъютант сэр Чарльз Стюарт, занятые приготовлением приказов по армии на следующий день. Мы говорим «генералы», и вы, вероятно, представляете себе почтенных старцев, убеленных сединами. Вы сильно ошибаетесь. Действительно/когда за восемнадцать лет до описываемых событий французы начинали свои захваты, британской армией командовали очень уважаемые старые военачальники, некоторые из которых сделали карьеру, ни разу не понюхав пороху. Но годы шли, они либо умерли, либо ушли в отставку, и было признано целесообразным заменить их молодыми и более энергичными офицерами. Самому Веллингтону едва исполнилось сорок, а большая часть старших офицеров в его армии была еще моложе главнокомандующего. В доме Жозе Эшторила собрались люди молодые, жадные до сражений и танцев, очень преданные лорду Веллингтону.
Был мартовский вечер, дождливый, но теплый. Так тепло бывает в Англии в мае. После смерти Жозе Эшторила сад буйно разросся. Особенно много было сирени, кусты которой окружали весь дом. Сирень цвела, и ее аромат проникал вместе с влажным воздухом в открытые окна особняка. Генерал Меррей и сэр Чарльз Стюарт одновременно вздрогнули — на важные бумаги, разложенные на столе, полетели капли влаги. Изумленно подняв глаза, они увидели Стренджа, который беззаботно стряхивал дождевую воду с зонтика.
Поздоровавшись с офицерами, он поинтересовался, нельзя ли увидеться с лордом Веллингтоном. Сэр Чарльз Стюарт, красивый гордый мужчина, только сердито мотнул головой. Генерал Меррей [22+] , человек более мягкий и обходительный, сообщил, что это, скорее всего, невозможно.
Стрендж взглянул на почтенную лестницу и старинные двери, за которыми укрылся Веллингтон. (Любопытно, что всякий вновь прибывший интуитивно угадывал, где именно находится его светлость. Вот что значит обаяние великого человека!) Уходить он не собирался. Генерал Меррей подумал, что волшебник, вероятно, чувствует себя одиноко.
22+
Меррей, Джон (1867—83), «король книгоиздателей», друг большинства выдающихся литераторов своего времени, создатель «Ежеквартального обозрения», главного конкурента «Эдинбургского обозрения».
К столу подошел высокий чернобровый человек с длинными черными же усами. На нем был темно-синий мундир с золотым шитьем легкого драгунского полка.
— Куда вы поместили пленных французов? — спросил он генерала Меррея.
— Они в колокольне, — отвечал генерал.
— Хорошо, — сказал драгун. — Я интересуюсь, потому что вчера полковник Перси запер трех французов в небольшом сарае, полагая, что там они ничего не натворят. А ребята из пятьдесят второго полка еще раньше спрятали там кур. Ночью французы их сожрали. Полковник Перси говорил, что сегодня стрелки посматривали на пленных так, словно оценивали, насколько курятина похожа на францужатину и, может, стоить поджарить одного из них и проверить.
— В этот раз подобного не случится, — заверил генерал Меррей. — Единственные живые твари в колокольне, кроме французов, — это крысы, и если уж кто-то надумает кого-то съесть, то скорее уж крысы сожрут французов.
Все засмеялись, и тут Стрендж громко сказал:
— Дорога между Эшпиньялом и Лозау просто отвратительная. (Именно по ней в этот день шла большая часть британской армии.)
Генерал Меррей согласился, что дорога действительно плохая. Стрендж продолжил:
— Уж не знаю, сколько раз сегодня моя лошадь попадала копытом в рытвины и падала в грязь. Я был уверен, что она переломает ноги и падет. Похоже, в этой стране других дорог не существует. А завтра, как я понял, некоторые части пойдут вообще по бездорожью.
— Верно, — согласился генерал Меррей, всем сердцем желая, чтобы волшебник ушел.
— Через разлившиеся реки, по каменистым равнинам, через леса и чащи, полагаю, — не умолкал Стрендж. — Боюсь, продвинутся они недалеко. Если вообще продвинутся.
— Нелегко воевать в отсталой стране, — согласился генерал Меррей.
Сэр Чарльз Стюарт ничего не сказал, но по его сердитому взгляду было ясно: неплохо было бы, если бы Стрендж сел на лошадь и продвинулся подальше в сторону Лондона.
— Провести сорок пять тысяч человек, лошадей и повозки со снаряжением по непроходимой местности! В Англии сказали бы, что это невозможно. — Стрендж рассмеялся. — Жаль, что его светлость не может уделить мне толику внимания, но, может быть, вы не откажетесь передать ему мои слова? Скажите: мистер Стрендж кланяется лорду Веллингтону и заверяет, что если лорду на завтрашний день нужна добротная дорога для армии, то мистер Стрендж будет рад ее обеспечить. Да! Это касается и мостов — взамен тех, что сожгли французы. Доброго всем вечера. — Стрендж поклонился обоим джентльменам, взял зонтик и вышел.
Стрендж и Джереми Джонс долго не могли найти, где остановиться в Лозау на ночь. Генералы ночевали на подготовленных квартирах, солдаты — на мокрой земле, а волшебника со слугой в конце концов приютил в крошечной верхней комнате владелец винного магазина у дороги в Миранда-ди-Корву.
Хозяин подал ужин, после чего головы у обоих главным образом занимал вопрос о том, какие компоненты были отправлены в жаровню.
— Что за дьявольщина? — вопрошал Стрендж, подцепив что-то вилкой. С нее свисало нечто белесое, блестящее и узловатое.
— Может, рыба? — предположил Джереми.
— Больше похоже на улитку.
— Или кусок уха.
Стрендж некоторое время рассматривал угощение.
— Ты будешь? — спросил он у Джонса.
— Нет, благодарю вас, сэр. — Джереми с отвращением посмотрел в свою тарелку. — У меня своего достаточно.
Когда догорела последняя свеча, не оставалось ничего другого, кроме как лечь спать, что они и сделали. Джереми свернулся калачиком у одной стены, Стрендж лег возле другой. Каждый изготовил себе ложе из подручных материалов: Джонс — из старой одежды, волшебник — из книг мистера Норрелла.