Джонделл
Шрифт:
— Я всего лишь хотел воспользоваться сложившимися обстоятельствами, Эрл. Если вы называете это хитростью, то пусть будет по-вашему. Но вы же должны признать, поскольку вы оказались втянутыми в это дело, что я тоже был полезен.
— Ну да, вы послали ко мне Тамболта, — согласился Дюмарест. — Послали потому, что он мог мне пригодиться. Но, как мне кажется, не только для этого. Тамболт был вашим агентом, призванным блюсти интересы хозяина. К несчастью, вы его не слишком хорошо знали. Он продаст родную мать, если это посулит ему выгоду. — Помолчав, Эрл добавил: — По-моему, он уверен, что я надул его. Ведь я обещал ему половину прибыли, вырученной за спасение мальчика,
— Но вознаграждение…
— Я искал Джонделла не ради денег! Я делал это… ладно, вам этого все равно не понять.
— Ради обещания, — спокойно произнес ювелир. — Ради данного вами слова. Иногда я диву даюсь, до чего глупы бывают люди. Что для вас этот мальчишка? Почему вы ради него рисковали собственной жизнью? Сами убивали и губили своих людей. А мальчик даже не подвергался реальной опасности. Время залечило бы все раны. Мы бы совершили, как вы сказали, обмен. Получили бы деньги и вернули ребенка. Оставалось всего лишь поторговаться.
— Как вы сказали? Поторговаться?
— Совершенно верно. Так зачем вам терять возможность подзаработать? Пять тысяч стергалов или десять перелетов высшим классом — кругленькая сумма. Может, выпьем за это?
— Нет, — отказался Дюмарест. — Мне не нравится ваше вино. У него такой странный привкус, что, боюсь, у меня будет расстройство.
— Привкус? — нахмурился ювелир. — Вы намекаете на яд?
Дюмарест встал и отошел от кресла, на которое были нацелены лазеры, если они вообще здесь имелись.
— Я говорю не о яде, а о привкусе подлости. Нельзя обвинять человека за то, что он родился таким, а не другим, но некоторые заходят слишком далеко. Деньги становятся для них всем — богом, смыслом жизни, единственной любовью и отрадой. И когда это случается, они утрачивают свою человеческую сущность и превращаются в живущих под камнями пауков, которые вечно плетут сети интриг, играют людьми, словно куклами, организовывают всякого рода сомнительные мероприятия; они ничего не созидают, а только разрушают. Мне следовало бы убить вас. Мне следовало бы вонзить вам в горло нож, как Хигу Юлаху. Ведь это вы с ним спланировали похищение мальчика. Держали связь с Неемой по радио. В долине Карне радио тоже есть. Наверное, первым вам попался Элрай — если только он сам не обратился к вам, теперь это не имеет значения. Когда похищение в городе сорвалось, вам понадобилась помощь. Скоростные рафты, готовые на все люди, ваши преданные агенты. А может, вы заранее подготовили и запасной вариант, на случай провала первого… Вы слишком хитры и умны, — говорил Дюмарест. — И вы заслуживаете смерти. Но я не стану убивать вас. Мне это ни к чему. За меня это сотворит время. И очень скоро. Вы стары, Экон. Слишком стары, чтобы рассчитывать на милосердие старухи с косой. Так что сидите и ждите, пока не окостенеют ваши суставы и силы окончательно не покинут вас. А пока, быть может, найдется кто-нибудь, кто поступит с вами не менее подло, чем вы поступали с другими.
После паучьего гнезда ювелира уличный воздух показался Дюмаресту на редкость чистым и освежающим. Остановив кеб, он отправился в гостиницу. Это был большой отель, самый лучший в Саргоне. В номере его встретила Неема. Одетая в скромное закрытое платье, она просто сияла. Ее рука совершенно зажила.
— Прелерет отбыл, Эрл, — сообщила она. — Забрал свою долю, свою женщину и вылетел высшим классом. По-моему, на Родайн. Он сказал, что ты не любишь выражений благодарности, но все же просил передать их тебе.
— Он
— Как и я.
— На Урмайле?
— Нет, в каком-нибудь другом мире. Хватит с меня Аурелла, Эрл. А теперь, когда мне больше не надо приглядывать за мальчиком… — Помолчав, она тихо спросила: — Эрл?
Он мягко покачал головой:
— Нет, Неема.
— Ладно, я спросила на всякий случай. — Она с трудом заставила себя улыбнуться. — Ты не из тех мужчин, которых можно удержать рядом с женской юбкой. Я это знала, но должна была попробовать. Ты виделся с ювелиром?
— Да, но не узнал ничего нового. И кажется, вышел из себя. Может, не стоило, но я ничего не мог с собою поделать.
— Ты убил его?
— Нет.
— Тогда нечего переживать. Просто ты высказал все, что о нем думаешь, и, возможно, получил подтверждения своим подозрениям. — Подойдя вплотную, Неема взяла его за руку. — Сейчас я уеду. Мальчик в соседней комнате. Он с монахом и своими родственниками. Вряд ли я увижу тебя снова, но я буду часто вспоминать о тебе. Прощай, мой дорогой. Пусть тебе всегда сопутствует удача.
— И пусть дни твои будут наполнены одной только радостью.
Она поцеловала его и тут же ушла, оставив после себя, как показалось Дюмаресту, странно пустую комнату и легкий запах духов, который словно призрак терзал его сожалениями о том, что могло бы быть.
Свой собственный дом, жена, сын — возможно, похожий на Джонделла. Глубоко вздохнув, он направился в комнату, где его ждали мальчик, брат Элас и еще двое людей. Джонделл сидел на краю кровати и сосредоточенно перебирал пальцами свое ожерелье из странных семян, время от времени поднося их к уху, как будто пытаясь услышать забытые голоса. Рядом лежали игрушки. Мягкое существо с круглыми ушками, вздернутым носиком, блестящими глазками и приветливой улыбкой — почти такого же размера, как и сам мальчик. Разборная модель космического корабля. Калейдоскоп, показывающий бесчисленное количество узоров — стоило лишь нажать кнопку, и электронное устройство делало это автоматически. Несколько книг, стопка прозрачных пластиковых листов с картинками и нож.
Джонделл взял его и неуклюже бросил в подушку. Пластиковое лезвие отскочило, не причинив ткани вреда.
— Когда-нибудь, Эрл, я научусь бросать его, как это делаешь ты.
— Когда-нибудь — обязательно.
— И тогда уже никто не сможет похитить меня. И никому не удастся убивать людей, как это случилось с Элраем и Макгар. — Пухлая нижняя губа ребенка слегка задрожала. — Пусть только попробуют, и я их убью. Эрл! Зачем они это сделали? Зачем?
Прижав мальчика к себе, Дюмарест почувствовал, как тот дрожит; по щекам Джонделла потекли слезы. Взрослые слова исчезли из его речи, а вместе с ними и полное достоинства взрослое поведение. Сейчас это был совсем еще маленький, сбитый с толку ребенок.
— Все будет хорошо, Джонделл, — утешал его Дюмарест. — Теперь все будет хорошо. То, что произошло, очень страшно, но это забудется. Ведь тебе снятся страшные сны, не так ли? Вот и наша жизнь порой похожа на кошмарный сон. Но сон забывается, и со временем ты забудешь о своих несчастьях. Постарайся сделать это побыстрей. Ты мне обещаешь?
— Да.
— Вот и хорошо. Ступай с братом Эласом и умойся.
— Но ты еще не уйдешь, когда я вернусь?
— Нет, я буду здесь.
Монах вывел мальчика из комнаты, и Дюмарест встал, впервые посмотрев на двоих незнакомцев. Мужчина и женщина, оба уже немолоды, светловолосые, голубоглазые, похожие друг на друга, словно брат и сестра.