Джонни и бомба
Шрифт:
— Так вот что это за штуковины! — сказал Бигмак. — А я-то думал, чего это все ходят с такими огромными плеерами.
— Хотя бы сними кепку, а то у тебя в ней совсем дурацкий вид, — посоветовала Керсти Джонни и взялась за Ноу Йоу: — Что это на тебе?
— Мы с Бигмаком проходили мимо той лавочки на Уоллес-стрит, где торгуют театральным реквизитом, — ответил Ноу Йоу. — Что скажете? — робко спросил он и повернулся кругом, демонстрируя свой костюм.
На Ноу Йоу были широкополая шляпа, ботинки на огромной
— Это что, пальто? — поинтересовался Джонни.
— Это длинный пиджак!
— Ярко-красный, — констатировала Керсти. — Да, в таком наряде на тебя точно никто не обратит внимания. Ты что, в брюки с вазелином залезал?
— Выглядишь как этот… стиляга, — заметил Джонни. — В смысле, ярко…
— Продавец сказал, что в те времена как раз такое и носили, — принялся оправдываться Ноу Йоу.
— Тебе только саксофона не хватает, — сказал Джонни. — То есть я хочу сказать, что никогда не видел, чтобы ты выглядел так… круто.
— Значит, я отлично замаскировался, — заявил Ноу Йоу.
Керсти повернулась к Бигмаку и тяжко вздохнула.
— Бигмак, скажи, почему мне кажется, что ты упустил суть?
— А я ему говорил! — встрял Ноу Йоу.
— Тот парень сказал, что это носили в сорок первом, — попытался объяснить Бигмак.
— Да, но не кажется ли тебе, что кто-нибудь может обратить внимание на парня, расхаживающего в форме германской армии?
На Бигмака больно было смотреть.
— Правда? А я думал, Ноу Йоу мне голову морочит. Я думал, тогда все носили свастики и прочие причиндалы!
— Это причиндалы гестаповцев! А ты одет как типичный немецкий солдат!
— И что мне теперь делать? У меня больше ничего нет! Там продавалось только это барахло и кольчуги!
— По крайней мере, сними китель и шлем. Может, и сойдет за обычную военную форму.
— А почему на тебе шуба, Керсти? — спросил Джонни. — Ты же всегда говорила, что носить шкуры убитых животных равносильно убийству.
— Угу, но говорила она это только старым дамочкам в шубах, — пробормотал Бигмак.—
Готов спорить, «Ангелам Ада» в кожаных косухах она таких заяв не делала.
— Я подготовилась к путешествию, — сказала Керсти, демонстративно пропустив слова Бигмака мимо ушей. Она поправила шляпку и висящую на плече сумочку. — Эта одежда прекрасно соответствует эпохе.
— Что, и плечи тоже?
— Да. Тогда были в моде широкие плечи. Женщины носили подплечники.
— А в двери ты как будешь проходить? Боком? — поинтересовался Ноу Йоу.
— Может, хватит, а? У нас много дел.
— Я вот о чем все время думаю: помните, старина Холодец… в смысле, старый старина Холодец, сказал, что для того, чтобы вернуть его обратно,
— Это нам и нужно выяснить, — ответил Джонни. — Он же не говорил, что будет легко.
— Идем, — сказал Бигмак — он уже стоял на пороге часовни. — Мне не хватает старины Холодца.
— Почему?
— Доводить некого. Физкультурники давным-давно уковыляли
по домам. Джонни вытолкал тележку на середину зала и уставился на черные полиэтиленовые пакеты. Позор устроился прямо на них и мирно спал.
— Э…— нерешительно начал Ноу Йоу. — Это же не волшебство, правда?
— Не думаю, — ответил Джонни. — Скорее это просто очень-очень чудная наука.
— И на том спасибо, — сказал Ноу Йоу. — Но э… разве это не одно и то же?
— Какая разница! — сказала Керсти. — Давайте лучше к делу.
Позор принялся мурлыкать.
Джонни взял один из пакетов. Ему показалось, что в пакете что-то тихонько колышется. Очень осторожно Джонни чуть ослабил шпагат, которым был завязан мешок.
И сосредоточился.
На этот раз все получилось легче. Раньше его просто подхватывало течением, будто щепку, и несло. Теперь Джонни знал, куда хочет попасть. Он чувствовал время.
Мы постоянно путешествуем во времени — мысленно. Черные пакеты в тележке просто-напросто позволяли прихватить в такое путешествие еще и тело. Миссис Тахион ведь так и сказала.
Годы закрутились воронкой и втянулись в мешок, как вода — в сливное отверстие ванны. Время вытекало из старой часовни.
И вот уже вокруг церковные скамьи и запах тщательно отполированного благочестия.
И Холодец с открытым ртом.
— Что?..
— Все хорошо, это мы, — сказал Джонни.
— С тобой все нормально? — спросил Ноу Йоу.
Может, Холодец и не выиграл бы Чемпионат Европы по Скоростному Шевелению Извилинами, но по лицу его медленно разлилось то выражение, которое бывает у человека, заподозрившего, будто что-то не так.
— Что стряслось? — спросил он. — Вы таращитесь на меня, как на привидение! И что это вы так вырядились? Почему на Бигмаке немецкая форма?
— Ну вот, — с удовлетворением произнес Ноу Йоу. — А я ведь говорил, но разве кто-нибудь меня послушал?
— Мы просто вернулись за тобой, — сказал Джонни. — Ничего страшного.
— Именно так. Ничего страшного, — поддакнул Ноу Йоу. — Все отлично.
— Ага, отлично. Просто класс, — подхватил Бигмак. — Э… слушай, ты, случайно, не чувствуешь себя… э-э… постаревшим?
— Что? Через пять-то минут?
— Я тебе кое-что принес, — сказал Бигмак и достал из кармана что-то большое и квадратное.
Это оказалась пенопластовая коробка. Слегка помятая, но все равно единственная пенопластовая коробка на свете. А в ней был Биг-хол. Один со всем.