Джонни и "Зов предков"
Шрифт:
Итак, Джон, позавтракав и забрав у толстого синий Дэнов халат, покинул столовку через служебный вход уже с монтировкой. Ему показалось неудобным каждый раз беспокоить дежурного из-за ключей в фотолабораторию. Нафиг её закрывать, если и так каждый вечер положено опечатывать? Медперсонал к появлению Джонни отнёсся радушно и укоризненно, дескать, где его носило? Где Дэн, никто не поинтересовался, и вовсе не из чёрствости, просто по определению думалось, что он, конечно же, в лаборатории. А Джон, как всегда, слоняется по санчасти, типа, по поручению
Девоньки поделились радостью – почти готова их общага. Заброшенный дом отремонтировали специально под это благое дело. Джону стало стыдно – мог бы и поработать для девчонок-то. Разговорившись, он понял, что стыдиться ему, как обычно, нечего – общага для девушек только почти готова, а офицерский клуб и сержантское общежитие уже и полностью. Даже свет и воду дали. Дело, конечно, нужное, даже необходимое. Но вроде бы сделал дело – маршируй смело, переходи к боевой подготовке. Однако, судя по производственному травматизму, дел оставалось непочатый край. Хотя, справедливости ради, нужно заметить, что не все травмы были совсем уж производственными.
Возглавил почётный список ударенный сержант - пострадал от рентгену. Последним, что успел сделать Дэн до своей командировки, стала установка и подключение рентген-агрегата. Джон осмотрел его с интересом и опаской. Аппарат подключали те же люди, что и телефонные провода. Очень хотелось опробовать, но никакой подходящей кандидатуры в испытатели в голову не приходило – всех было жалко. И как раз является сержант, успевший удариться повторно и неоднократно уже в столовке. Сдав Дэна под арест, он поспешил за Джоном, но тот видимо увлёкся завтраком. Не обнаружив его в столовой, сержант нагрянул с инспекцией на кухню, больше, по его мнению, Джону прятаться было негде.
А Харпёр, уже привыкнув к жизни без битья, высвободившееся от побоев время использовал для самообразования – изучал инструкцию по кухне. Интересно ему было, за что же он так долго страдал и были ли для того юридические основания. Вот дошёл он до параграфа «…посторонним, а так же всем прочим в повседневной одежде строжайше запрещается…», и тут как тут посторонний, да ещё и с хамскими вопросами и с наглой мордой. Чуткую, жалостливую душу Харпёра просто достали голодные попрошайки, кроме Джона, конечно. В руку Томаса сам собой лёг удобной ручкой увесистый черпак, и вечный дежурный, не вдаваясь в знаки различая и мотивы вторжения, приступил к выдаче доппайка.
Отоваренный сержант явился за медпомощью, был узнан Джоном и направлен его наущением на флюорографию – типа сестричке не понравился цвет его лица, особенно под глазками. Джонни скромненько из кабинки управления дал испытателю последние инструкции – куда встать, к чему прислониться, сказал: «не дышите» и опустил рубильник. Говорить «дышите» было уже не зачем, да и некому, фактически, а рентген-агрегат загорелся. К счастью, огнетушители в санчасти были исправны, быстро ликвидировав возгорание, Джон волоком вернул сражённого рентгеном сержанта на исходную позицию
– Как сержантам-то не везёт, Господи! – жалостливо и непонятно воскликнула сестричка.
Джон попросил с этого места поподробнее. Оказалось, что сержант, доставленный в санчасть без сознания, был другой, он так и лежит. Голова у него кружится и тошнит беднягу. И он такой не один, с ним ещё трое потерпевших, но их сегодня отпустят. На них действительно кто-то напал в развалинах - избили и обобрали. У сержанта пропали деньги, часы и пистолет.
– Совсем совести у людей нет! – воскликнула девчушка.
– Ага, - задумчиво кивнул Джон, - совесть у него пропала раньше.
Джонни направился взглянуть на страдальца чисто из интересу, и его чуткость получила заслуженную награду. В комнатке временного стационара, кроме травмированного, обнаружился Карл, боец с КПП. Пришёл навестить раненного товарища.
Жандарм
Джон встрече обрадовался, Карл удивился, но оба не подали вида. Джонни буркнул, что пора свиданку закруглять и, вообще, делом надо заниматься.
– Вот ты, пойдём, поможешь, - обратился он к Карлу, уходя.
Карл изобразил вынужденную покладистость и пошёл следом. В фотолаборатории Джон усадил нового приятеля за рабочий стол. Со словами: «А мы кофейку сейчас», налил воды в прибор для стерилизации инструментов и нажал на клавишу пуска. Заметив недоумение Карла, Джон объяснил, что до фотолаборатории здесь была обычная процедурная, только её перенесли, а стерилизатор не перенесёшь, потому что розетки запрещены, чтобы персонал на себя ток не мотал. Вот и стерилизуют тут всякое, ещё и за кипятком постоянно лазят, достали, блин.
– Да ты не думай чего, всё стерильно, фирма гарантирует, - попытался Джон снять напряжение каламбуром, доставая банку растворимого кофе, одолженную Харпёром из офицерского довольствия.
– Ага, а ничего, что там вон то плавает? – опасливо спросил Карл, указывая на медицинский инструмент.
– Ну, ты даёшь! Они ведь железные! Получай, - протянул Джон приятелю кружку. Достал из стола кулёчек сахару, - угощайся.
– Спасибо. А ты? – Карл его немного стеснялся.
– Кружка одна, давай по очереди.
– Тогда ты первый!
– Ладно. А ты, раз рот свободен, расскажи, как твоего сержанта угораздило.
– Да напали и всё. Что тут рассказывать? А ты что тут делаешь?
– Приятель попросил подменить, надо ему, - уклончиво ответил Джон, прихлебнув из кружки.
– Правда, настоящее кофе?
– Правда, можешь поверить. На слово, - усмехнулся Джон.
– Да ладно тебе, не жадничай!
– А ты не ври. «Просто напали», - передразнил его Джон.
– Как ты кого-то просто подменяешь! Меня бы кто-нибудь так попросил, блин!