Джонни и "Зов предков"
Шрифт:
***
На другой день молодым жандармам выдавали их первое денежное довольствие, и за ним Джону требовалось идти в санчасть. Вернее не столько за ним, сколько за Паулем, официальным лицом его жандармской службы и носителем его жандармского удостоверения. На территории мобилизационного сборного пункта лучше всего подходила честная солдатская книжка Джона с нечестной фамилией, от которой никого не удивляла его жандармская форма при обычном с виду документе. Но в жандармской канцелярии засели форменные мегеры, начисто лишённые пиетета перед полицией, что неудивительно при их покровителях.
В санчасти Джон застал, не такое уж, редкое сочетание начальственного воодушевления и уныния рядового состава. Сержант почувствовал себя настолько хорошо, что вознамерился вернуться к командованию и расписывал перед Паулем ближайшие перспективы. Как, значится, во-первых, парнишка
Сержант так увлёкся речью, что не сразу заметил прибавления в аудитории. Джон спокойно слушал его, стоя в дверях рентген кабинета. Даже дождавшись сержантского вопроса Паулю, что же он выбирает между самоутоплением в нужнике и самозамешиванием в бетономешалке, Джонни не стал мешать развитию дискуссии. Поскольку Пауль-то его заметил - тоже очень спокойно взял из-за рабочего стола монтировку «на всякий случай», и, сочтя случай подходящим, с молодецким замахом отоварил ею сержанта в лоб.
Джон поздоровался с Паулем, проверил сонную у поверженного юным героем тёмного властелина, и они уже традиционным сержантским маршрутом отволокли пострадавшего в приёмное отделение. По немудрёной официальной версии он, злостно нарушив лечебный режим, покинул санчасть, на крыльце у него, видимо от высоты, закружилась голова, что привело к последствиям с осложнениями. Сестричка, ничему не удивляясь, занесла душераздирающую историю в сержантскую карточку и велела тащить его обратно: «Где взяли, блин!» Сказано – сделано, ребята восстановили статус-кво и наконец-то смогли спокойно расположиться за столом в рентген кабинете для обстоятельной беседы. Первым делом Пауль спросил, что с Карлом. Джонни удивлённо переспросил, - а что должно случиться с Карлом?
Пауль, смутившись, потупился, без слов объяснив Джонни, как он к нему относится. Ага, типа, с таким, как Джон, с Карлом может случиться что угодно. В принципе, вполне заслуженное отношение, Джон не обиделся и успокоил парня, что с Карлом всё должно быть в полном порядке, и он даже не знает, где тот сейчас.
– Я что, сторож брату твоему? – важно изрёк Джонни, насмешливо взглянув на Пауля. – Кроме братской тревоги вопросы есть? Тогда моя очередь – что ты тут всё это время делал, малыш?
Малыш, успокоено вздохнув, доложил о немалых успехах. Кроме рентген-аппарата починено всё, что поломалось в ближайшей к санчасти округе и что было в личном пользовании у персонала. Так же установлены нелегальные розетки, подкручены счётчики, переключены какие-то линии и по-тихому прибраны ненужные пока провода и часть электрооборудования…
– Это ты как, парень? – обалдел Джон.
Парень, не смутившись, ответствовал, что это он так по-большевистски. Дэн, собака дикая, неблагодарная, не успокоился в уютной казарме на тёплом месте помощника специалиста-рентгенолога, и успокоиться, как оказалось, не мог. Дэна ж не только Родина мобилизовала, но и его запрещённая партия. Прямо направила подпольного своего члена в армию для подрывной, конечно же, деятельности в виде пропаганды. Неудача с Джоном не остановила закалённого борца, и он взялся за Пауля, начисто игнорируя тот незначительный факт, что агитирует за свержение власти денежных мешков и полиции полицейского же сыночка. Пауль в дискуссии с истерикой впадать не стал, полностью с Дэном согласился, поскольку любая борьба в виде подрывной деятельности ему как полицейскому в третьем поколении очень близка. Вот теперь он член ВсеТакийской Коммунистической партии большевиков, ВТаК-па-бэ. Есть ещё Почтивсетакийская, типа, коммунистическая партия меньшевиков, но она неправильная, потому что легальная и против революции. Действительно, нафиг такая полицейскому? А группа товарищей под смертным, по военному времени, приговором, - другое дело. И каких товарищей! Рабочие золотые руки и технически светлые головы со специальным образованием. Ведь идея их, как понял Пауль, вообще, простенькая – счастье дело техники. В чём он с ними полностью солидарен. Теперь их ячейка, из скольких членов Джону знать не нужно, занята созданием материально-технической базы вооружённого выступления. А выражается это в подгребании под себя различных материально-технических ценностей и вербовке специалистов. Вот в этом Джонни с Карлом просто обязаны помочь
***
Привести в сознание сержанта удалось нашатырным спиртом с третьего разу, только капнув немного пахучей жидкости ему в рот. Сознание вернулось к нему с визгом удивления и нецензурной бранью, что было вполне ожидаемо ребятами, поскольку они подозревали симуляцию из-за нежелания разговаривать. Джонни терпеливо дождался, пока крикун не закашлялся, надсадив горло, и поинтересовался, как ему кажется, почему он до сих пор живой? Ведь Джону достаточно продублировать монтировкой и всё – даже если он чудом выживет, сержанта заслуженно признают официальным идиотом.
– Но ведь ты не идиот? – задушевно уточнил Джонни.
Сержант придал лицу максимально возможную осмысленность и неуверенно кивнул. Джон молча, как бы в сомнении недолго его разглядывал и нехотя продолжил. Если сержант – не идиот, это очень кстати, потому что когда выяснится, что преступник в розыске, Джонни, уже месяц служит в жандармерии под его командованием, идиоту ничего не сделают. А умному сержанту светит перевод в армию, через особый отдел, конечно. И ему, Джону, придётся просто убежать. Он, кстати, может сделать это прямо сейчас, что-нибудь натворив напоследок. Может быть, ему так и поступить? Сержант этого не хочет? Отлично, Джонни согласен задержаться и срубить немного капусты. Сержант тоже не против?
Вот и хорошо, значит, он скоро вернётся в родной взвод и проследит, чтобы у Джона не было проблем. А то пришлют вместо хорошего, понимающего, даже любимого командира остолопа какого-нибудь, так сержант сам понимает. Понимает? Вот и пускай поскорее выздоравливает, и как только почувствует себя в силах, бегом возвращается в родную команду. А для его скорейшего выздоровления ему прописана клизма два раза в день, промывание желудка, и уколы внутрижопно на усмотрение Пауля, чтоб даже лежать сука не мог.
– Чтоб сука понял, как дёшево тогда отделался, - добавил Джон, имея ввиду два блока сигарет.
И напоследок обрадовал беднягу, что всё время до завтра он может посвятить моральной подготовке с обдумыванием, им на его счастье нужно отлучиться. За денежным довольствием, конечно.
***
Пауль, получив в кассе деньги, честно отдал заслуженное довольствие Джону. Аж триста пятьдесят баксов. Как помнил Джонни, ровно во столько Родина оценивала полугодовую добровольную шакалью службу. От грустных сравнений он перешёл к совсем печальному сопоставлению жалования с ценой ночных услуг. Пауль, присвистнув, заявил, что не ожидал вот так запросто увидеть настоящего живого лоха. Цена вопроса - двадцатка за самые красивые глазки. А по сотне, может быть, берут только офицерские подружки, да и то не все. Но им это пофиг, потому что те девчонки никогда не свяжутся с солдатнёй. Джон уточнил, чем одни отличаются от других? Пауль ещё больше развеселился от его дремучести – офицерские-то все официально проверенные и на должностях, некоторые даже при погонах! А для солдатиков обслуживающий персонал и привозные, вахтовым методом.
Джонни, наслаждаясь моментом, спросил о девушках из штаба сборного пункта – они кто? Тут уже Поль без смеха удивлённо оглядел Джона и как про себя пробормотал, - тогда это любовь, которая действительно зла!
И хотел уже возвращаться в санчасть, но Джонни попросил его составить компанию. Ему показалось неправильным, если их с Паулем будут путать. Наглость – второе счастье, если они появятся вместе в жандармском клубе, никому и в голову не придёт, что они – два в одном.
Джон немного лукавил, говоря, что понятия не имеет, где Карл. Он был почти уверен – Карл в клубе на разогреве публики, время от времени проигрывает по маленькой инструкторам и сержантам. Проигрывал он больше из субординации, но и отчасти по злому умыслу. Ребята глядя, как проигрывает Карл, распалялись, уверенные, что уж они-то так не лопухнуться. И немедленно наказывались старшими товарищами за самоуверенность уже по-крупному. Молодёжь пламенела ушами и горела очами, но всё равно пёрла на амбразуру. Полубоги, пряча усмешки, радовались удачному совмещению воспитательного процесса с профилактикой глупостей – ведь ясно же, что юнцы с деньгами способны лишь на глупости. Потому, когда старшие товарищи аккумулировали почти все наличные молодой жандармерии, никто этому не удивился. И как раз вовремя явился припозднившийся Джонни и подался к столу со словами, - а можно я тоже? Кто последний?