Джорджина
Шрифт:
— Его трудно назвать мужчиной, — возразила Джорджина. — Ему всего лишь двадцать, а выглядит он на восемнадцать, к тому же он чрезвычайно глуп. А что касается Нолы, то это чепуха. Я ведь не сбегала из дома!
— Да, но ведь мистер Шеннон женился на ней, — благоразумно напомнила Бетси. — Мама всегда говорила, что в один прекрасный день Нола нарвется на мужчину, который попадется на ее удочку… Знаете, она всегда была невероятной кокеткой и мечтала, чтобы все мужчины вокруг увивались за ней. Но здесь все знали, что она лишь флиртует, и не относились к этому серьезно… — Наклонившись к Джорджине,
— Он самый большой нахал и грубиян, которого мне только доводилось видеть, — отчеканила Джорджина. И замолчала, потому что в дверях появился Хиггинс.
— Леди Элиза Малладон, — объявил он, и с этими словами в комнату вошла женщина лет тридцати, в модном платье вишневого цвета, корсаж которого был украшен розовым шарфом с вишневыми полосками. При первом взгляде на даму Джорджина едва ли сочла, что ее лицо под высоким капором с перьями было красивым, поскольку нос был явно курносым, губы чрезмерно полными, а карие глаза слишком выпуклыми. Но леди Элиза не пробыла в комнате и пяти минут, как по ее манере поведения стало ясно, что она привыкла играть роль первой красавицы. Своей излишней разговорчивостью она подавила все попытки Джорджины проявить себя хозяйкой и сразу же дала понять, что поскольку она близко знакома с обитателями «Дубов», то сочла возможным оказать им честь своим посещением.
Она приветствовала мисс Мотт со снисходительной любезностью и после нескольких довольно формальных вопросов о здоровье миссис Квинливен обратилась к Джорджине:
— Хиггинс говорит, что у вас в доме Шеннон! Представляю, сколько хлопот он вам доставил! Но это очень на него похоже! Он никогда ни с кем не считался. — Она взяла рюмку наливки и уютно расположилась на диване. — Скажите, что вы о нем думаете, моя дорогая? Разумеется, нельзя не признать, что он по-своему привлекателен.
— Я не нахожу его таким, мадам, — откровенно призналась Джорджина.
Леди Элиза удивленно подняла брови:
— Нет? Видимо, он повел себя с вами не слишком учтиво… Но, видите ли, мое дорогое дитя, хоть его лицо слегка грубовато, он обладает великолепной фигурой! Кертан — старый граф — в свое время считался Адонисом… хотя, возможно, такой образ не совсем подходит для мужчины с чересчур жестким характером. А Шеннон, говорят, его точная копия.
Джорджине был не по душе такой поворот беседы, особенно если учесть, что фривольность, с которой леди Элиза позволяла себе обсуждать человека, в доме которого находилась, была не менее дурного вкуса, чем грубость самого Шеннона. Поэтому она испытала явное облегчение, когда леди Мотт вернулась в библиотеку.
— О, Элиза! Вы здесь! — наградив леди Элизу не слишком любезным взглядом, воскликнула она. — Должна сказать, что вы меня удивляете. Я думала, вы никогда не встаете раньше полудня.
— Чепуха, — поспешила возразить леди Элиза. — Разумеется, я сразу же отправилась сюда, как только услышала о несчастье с бедняжкой Беллой!
— Скорее всего, вы решили собственными глазами посмотреть на то, что здесь происходит, — язвительно заметила леди Мотт, пресекая дальнейшие объяснения леди Элизы. — Должна вам сказать, что я никогда не видела такого неловкого положения,
Леди Элиза засмеялась.
— О, Люсинда, вы, право, слишком суровы! — возразила она. — Шеннон не съел бы вас! А что касается мисс Пауэр… О, я не думаю, что он повторно решился бы на скандал в одной и той же семье…
— Разумеется, нет, — отрезала леди Мотт, — потому что я забираю Джорджину с собой.
Джорджина решила, что это уж слишком, — она не желала становиться предметом препирательства двух дам, как если бы была ребенком.
— Что касается вашего приглашения, леди Мотт, — с достоинством начала она, — я высоко ценю его, но считаю своим долгом не покидать тетю Беллу.
— Да что такое вы говорите! — удивленно воскликнула леди Мотт. — Я только что говорила об этом с Беллой, и она согласна, что вам необходимо покинуть этот дом.
— Но я не ребенок, леди Мотт!
Леди Элиза снова разразилась заливистым смехом.
— Нет, разумеется, вы не ребенок! Именно поэтому Люсинда и боится оставлять вас здесь. — Она сидела лицом к двери, и в следующий момент ее лицо оживилось и приняло игривое выражение. — А вот и сам хозяин! Дайте нам увидеться с ним! Сэр, сэр! Разве вы не хотите поздороваться с вашими гостями?
Проследив за взглядом леди Элизы, Джорджина увидела Шеннона в дверях библиотеки. За ним, прихрамывая, следовал Брендон. Шеннон бросил на гостей хмурый взгляд, свидетельствовавший о том, что ни леди Мотт, ни леди Элиза не пользовались его симпатией.
— Доброе утро, дамы, — поздоровался он с той самой холодной надменностью, которая так раздражала Джорджину.
Она удивилась, что леди Элиза, казалось, совсем не обратила на это внимания, поскольку небрежно протянула ему руку и сказала:
— Как вижу, вы ничуть не изменились, Шеннон! Все такой же несносный! Разве у вас нет сочувствия к бедной миссис Квинливен? Бедняжка лежит в постели, а вы хозяйничаете в ее доме…
— Ошибаетесь, леди Элиза, это мой дом, — возразил Шеннон.
Он проигнорировал легкий жест леди Элизы, приглашавший его сесть рядом с ней на диван, и вместо этого прошел к камину, у которого встал, опершись о него плечом и засунув руки в карманы.
— Я весьма сочувствую миссис Квинливен, — продолжил он, — именно по этой причине я и приехал сюда, чтобы не дать поместью окончательно развалиться.
— Глупости, — фыркнула недовольно леди Мотт. Но тут Брендон поспешил на помощь своему новому патрону.
— Сэр прав! Он провел все утро, наводя здесь порядок! — Молодой человек скривился в усмешке. — Теперь даже повариха смотрит ему в рот, и, как результат, у нас сегодня готовится вполне сносный обед вместо того месива, которое нам пришлось есть вчера.
Джорджина решила, что в данной ситуации она снова должна взять на себя роль хозяйки, и, желая показать, что лишь крайняя необходимость заставляет ее признавать присутствие мистера Шеннона, попыталась обратить его внимание на леди Мотт с дочерью. Но леди Мотт встала и твердо заявила: