Джулия

Модиньяни Ева

— Послушай, — сказал как-то мясник, — бросай ты к черту свои книги и иди ко мне на постоянную работу.

Он был высокий и худой, этот мясник, усики в стиле Чарли Чаплина выглядели нелепо на его длинном лошадином лице.

— Я только для того и работаю у вас, чтобы покупать книги, и мясником становиться не собираюсь, — ответил ему Гермес.

— А кем ты хочешь стать? — поинтересовался мясник.

— Хирургом.

— А разве у меня ты не по этой специальности работаешь? — В глазах мясника заплясали веселые искры. — Режешь туши, как заправский хирург,

и от жалоб пациентов застрахован, не то что в клинике. Я дело говорю, из тебя отличный мясник получится. К тому же, сам знаешь, я бездетный, когда-нибудь лавка к тебе перейдет. Чем плохо?

По возрасту этот человек вполне мог годиться Гермесу в отцы, хотя внешнего сходства между ними не было. Если рассуждать здраво, для парня, выросшего в нищете, не такая уж плохая перспектива получить со временем мясную лавку, но Гермеса такое будущее совсем не прельщало. «Сын поденщицы Катерины — владелец магазина!» — подумал про себя Гермес и чуть не рассмеялся.

— Я подумаю, — ответил он хозяину, чтобы прекратить бесполезный разговор.

С того воскресенья Джулия стала ходить за мясом. Она подолгу простаивала у прилавка, словно раздумывала, какой бы выбрать кусок, и пропускала тех, кто стоял сзади. В тот момент, когда Гермес протягивал ей сверток, она ловила его быстрый радостный взгляд, внушавший ей уверенность, что тот воскресный поцелуй не забыт. Дома на улице Тьеполо все было наоборот: приходя заниматься с отцом, он держался с ней так, будто они были едва знакомы. Может быть, его рассеянность объяснялась тем, что он с головой ушел в предстоящие экзамены?

Джулия сама не понимала, что с ней происходит, но ей все время хотелось видеть Гермеса, и она мечтала снова почувствовать на губах вкус его поцелуя, как в то холодное июньское воскресенье.

— Эй, проснись! — Кармен наклонилась к дочери, неподвижно сидящей у окна. Проследив за ее немигающим взглядом, она увидела под глицинией в садике Гермеса, который переводил ее мужу «Анналы» Тацита.

Джулия вздрогнула и залилась краской.

— Что случилось? — встрепенулась она.

— И правда, красивый парень, — заметила Кармен, кладя ей руку на плечо, — но мне кажется, что ему сейчас не до романов. Видишь, как он поглощен занятиями с твоим отцом?

— Может быть, мне отрезать косу и сделать завивку? Или начать красить губы, как Изабелла?

— Боюсь, это не поможет, — ответила Кармен. — У этого парня голова занята совсем другими вещами, так что постарайся о нем не думать. Ты у меня еще совсем маленькая. — И Кармен поцеловала дочь в макушку.

— А если я не могу о нем не думать? Это что, ненормально?

— Это нормально, иначе и быть не может. В твоем возрасте грех не влюбляться. — Кармен смотрела на свою любимицу с тревогой и нежностью.

— Ты думаешь, я влюблена? — продолжала допытываться Джулия.

— Думаю, да. Но еще я думаю, что ты будешь влюбляться не раз и не два, пока не встретишь настоящую любовь. — Кармен сказала это с убежденностью, она и в самом деле верила, что Джулия встретит в жизни мужчину, с которым будет

по-настоящему счастлива. — Пойдем лучше собираться, — ласково добавила она, — или ты забыла, что завтра мы едем к дедушке?

Они уже начали спускаться по лестнице, но Джулия вдруг резко остановилась.

— Но если я поеду в Модену, то не смогу больше видеть Гермеса! — с отчаянием воскликнула она.

— Ничего, ты увидишь его, когда вернешься, — постаралась успокоить ее Кармен. — Не может же теперь вся жизнь остановиться только из-за того, что ты влюбилась в парня, который не обращает на тебя никакого внимания!

— Я бы все отдала, лишь бы он меня заметил!

Кармен прижала к себе Джулию.

— Девочка моя, — сказала она, — не принимай все так близко к сердцу! Пусть у меня и не слишком большой опыт в таких делах, но я хочу дать тебе один совет. Как женщина женщине. Никогда не жертвуй всем ради мужчины, он того не стоит.

Глава 3

Кармен неожиданно заявила, что завтра уезжает. Для Убальдо Милковича это явилось полной неожиданностью: он надеялся, что дочь погостит у него по крайней мере неделю. Не помогли никакие уговоры, решение Кармен было твердым.

В тот день она прочла в местной газете, что депутат Армандо Дзани сейчас находится в Модене, и испугалась, что может нечаянно его встретить. Ей не хотелось бередить рану, которая и без того продолжала кровоточить. Столько лет уже прошло, а она все не могла забыть тех дней и ночей, которые провела в горах с молодым партизаном Гордоном.

— Если ты ехала сюда всего на одну ночь, зачем тащила с собой целый чемодан барахла? — с обидой спросил отец.

Он очень сдал за последний год, хотя и продолжал вести прежний образ жизни. Нет, он был все такой же живой, энергичный и веселый, заботливый и щедрый, но Кармен вдруг заметила, что отец начал стареть.

— Я беспокоюсь, как они там без меня, — попыталась оправдаться Кармен.

— Ничего с ними там не случится, — никак не мог успокоиться отец. — Изабелла с Бенни уже взрослые, да и учитель твой никуда не денется.

При каждом удобном случае он давал понять, что не испытывает родственных чувств к своему зятю.

Ничего не ответив отцу, Кармен пошла собираться. Когда она вернулась в комнату, на ней были открытые туфли на тонком каблуке и элегантное платье из темного шелка с крупными розовыми цветами. Широкий пояс на талии и складки на облегающей бедра юбке подчеркивали стройность ее фигуры. Джулия не могла отвести от матери восхищенного взгляда.

— Можно я провожу тебя на вокзал? — спросила она.

— Думаешь, я дорогу не знаю? — рассмеялась Кармен.

— Вот именно, не знаешь! — вмешался в разговор Убальдо Милкович. — Если бы знала, почаще бы приезжала и жила бы у меня подольше.

Он доел яичницу с луком, которую неизменно готовил себе на завтрак, допил вино и вытер рукой рот.

— Папа, ну почему мы должны ссориться? — примирительно спросила Кармен и улыбнулась отцу, надеясь, что он наконец смягчится.