Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1

Дюма-отец Александр

Через окно в дверце можно было заметить женщину, уронившую голову на плечо и находившуюся словно в забытьи. При виде ее Филипп очнулся и рванулся к экипажу.

Дверца фиакра распахнулась, и оттуда вышел какой-то человек, неся Андре на руках.

– Мертвая! Мертвая! Вот нам ее и принесли! – вскричал Филипп, падая на колени.

– Мертвая! – пролепетал барон. – Сударь! Неужто она и вправду мертва?

– Я другого мнения, господа, – спокойно отвечал державший Андре человек. – Надеюсь, что мадмуазель де Таверне всего-навсего

лишилась чувств.

– Колдун! Это колдун! – воскликнул барон.

– Господин барон де Бальзамо! – прошептал Филипп.

– Он самый, господин барон, и я весьма рад, что мне удалось узнать мадмуазель де Таверне в этой ужасной давке.

– Где именно, сударь? – спросил Филипп.

– Около особняка Гардмебль.

– Совершенно верно, – заметил Филипп. Неожиданно выражение радости сменилось на его лице мрачной подозрительностью:

– А почему вы привезли ее так поздно, барон?

– Сударь! Вам нетрудно будет помять мое затруднительное положение, – не удивившись вопросу, отвечал он. – Я не знал адреса вашей сестры и приказал своим людям доставить ее к маркизе де Савиньи, одной из моих приятельниц, она живет недалеко от королевских конюшен. А этот славный малый – вот он, перед вами, – это он помог мне поддерживать мадмуазель… Подойдите, Контуа.

Бальзамо махнул рукой, и из фиакра вышел лакей в королевской ливрее.

– Этот славный малый служит в королевских конюшнях, он узнал мадмуазель, потому что отвозил вас однажды из Ла Мюэт в ваш особняк. Мадмуазель обязана этой счастливой встречей своей необычайной красоте. Я приказал посадить ее в фиакр рядом со мной и вот теперь имею честь вам доставить со всем моим почтением мадмуазель де Таверне менее пострадавшей, чем вы ожидали.

Он почтительно передал девушку на руки барону и Николь.

Барон впервые ощутил на глазах слезы и, подивившись своей чувствительности, не стал их скрывать. Филипп подал здоровую руку Бальзамо.

– Сударь! – обратился барон к Бальзамо. – Вы знаете мой адрес, знаете, как меня зовут. Прошу вас пройти в дом, где бы я мог поблагодарить вас за оказанную нам услугу.

– Я лишь исполнил долг, сударь, – отвечал Бальзамо. – И потом, вы в свое время оказали мне гостеприимство.

Поклонившись, он пошел прочь, не отвечая на приглашение барона зайти в дом.

Обернувшись, он прибавил:

– Прошу прощения, я забыл оставить вам точный адрес маркизы де Савиньи; она живет в своем особняке на улице Сент-Оноре, рядом с Фейан. Я вам сообщаю это на тот случай, если мадмуазель де Таверне сочтет своим долгом нанести ей визит.

В его объяснениях, во всех этих подробностях, в нагромождении доказательств Филипп, да и барон чувствовали любезность, глубоко их тронувшую.

– Сударь, – заметил барон, – моя дочь обязана вам жизнью.

– Я знаю это, сударь, я счастлив и горд этой мыслью, – сказал Бальзамо.

На этот раз Бальзамо в сопровождении Контуа, отказавшегося от вознаграждения

Филиппа, сел в фиакр и уехал.

Почти в ту же секунду Андре открыла глаза, будто приходя в себя с отъездом Бальзамо.

Некоторое время она не могла говорить, ничего не слышала и поводила вокруг испуганными глазами.

– Боже мой! Боже мой! – прошептал Филипп. – Неужто Господь вернул нам ее только наполовину? Уж не сошла ли она с ума?

Казалось, Андре поняла его слова и покачала головой. Однако она по-прежнему не произносила ни слова и будто находилась во власти сильнейшего возбуждения.

Она стояла возле скамейки и указывала рукой в ту сторону, где исчез Бальзамо.

– Довольно! Этому должен когда-нибудь наступить конец. Помоги сестре войти в дом, Филипп.

Молодой человек подхватил Андре здоровой рукой. Другой рукой девушка оперлась на Николь. Андре двигалась, словно во сне. Так они вошли в дом и добрались до своего павильона.

Только здесь к ней вернулся дар речи.

– Филипп!.. Отец! – проговорила она.

– Она нас узнает, она нас узнает! – вскричал Филипп.

– Конечно, узнаю! Господи! Что же это было?

Андре закрыла глаза, но на сей раз не потому, что потеряла сознание, а засыпая спокойным сном.

Николь, оставшись наедине с Андре, раздела ее и уложила в постель.

Вернувшись к себе, Филипп увидел врача: предупредительный Ла Бри сбегал за ним, как только нашлась Андре.

Доктор осмотрел руку Филиппа. Перелома не было, рука была только вывихнута. Доктор сильно надавил на руку и вернул плечо в первоначальное положение.

Беспокоясь за сестру, Филипп пригласил врача к постели Андре.

Доктор пощупал у девушки пульс, послушал ее и улыбнулся.

– Ваша сестра спит спокойно и безмятежно, как ребенок, – сказал он. – Пусть она спит, шевалье, ей ничего больше не нужно.

А барон, едва убедившись в том, что его дети живы, заснул крепким сном.

Глава 37.

ГОСПОДИН ДЕ ЖЮСЬЕ

Давайте еще раз перенесемся в дом на улице Платриер, куда де Сартин посылал своего агента. Мы увидим там утром 31 мая Жильбера, лежащего на матрасе в комнате Терезы, а вокруг него – Терезу, Руссо и их многочисленных соседей, с ужасом наблюдающих за тем, каковы могут быть последствия большого праздника, от которого еще не оправился Париж.

Бледный, окровавленный Жильбер открыл глаза. Едва придя в себя, он приподнялся и попытался оглядеться, полагая, что все еще находится на площади Людовика XV.

Тревога сменилась на его лице радостью. Затем грусть опять затмила радость.

– Вам больно. Друг мой? – спросил Руссо, ласково взяв его за руку.

– Кому я обязан спасением? – проговорил Жильбер. – Кто вспомнил обо мне, одиноком страннике в этом мире?

– Вас спасло то, что вы были еще живы. О вас вспомнил Тот, кто думает о всех нас.