Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1
Шрифт:
Майор выступил вперед.
– Ваше высочество! – заговорил он. – Господин лейтенант де Таверне зашел, должно быть, к себе, чтобы переодеться перед тем как представиться вашему королевскому высочеству.
Не прошло и нескольких минут, как я вошел в залу. Ее высочество заметила меня.
Она знаком приказала мне подойти, я приблизился.
– Сударь, – заговорила она, – не согласитесь ли вы сопровождать меня в Париж?
– О сударыня! – воскликнул я. – Вы оказываете мне великую честь! Однако я состою на службе в Страсбургском гарнизоне и…
– И..?
– Не
– Кому вы подчиняетесь?
– Военному губернатору.
– Хорошо, я с ним поговорю.
Она жестом отпустила меня, и я удалился.
Вечером она обратилась к губернатору:
– Не могли бы вы удовлетворить одну мою прихоть?
– Скажите мне, что это за прихоть. Это будет приказом для меня, ваше высочество.
– Я не так выразилась: это не прихоть, а скорее клятва, которую я себе дала перед отъездом.
– Для меня это еще более свято. Я слушаю вас, ваше высочество.
– Я дала себе слово взять в свиту первого француза, кем бы он ни оказался, которого я встречу, ступив на французскую землю. Я поклялась осчастливить его и его семью, если, конечно, во власти царствующих особ осчастливить кого бы то ни было.
– Царствующие особы выражают Божью волю на земле. Как имя того, кому выпало счастье первым встретить ваше высочество?
– Это господин де Таверне Мезон-Руж, молодой лейтенант, предупредивший вас о моем прибытии.
– Мы все будем завидовать господину де Таверне, ваше высочество, – сказал губернатор, – но не станем мешать счастью, которого он удостоен. Он связан присягой – мы освобождаем его от присяги. Он состоит на службе – мы освобождаем его от службы. Он отправится одновременно с вашим королевским высочеством.
– В самом деле, в тот день, когда карета ее высочества покинула Страсбург, я получил приказ верхом сопровождать ее. С этого времени я не удаляюсь от дверцы ее кареты.
– Хе, хе, – все еще посмеиваясь, заметил барон. – Как все необычно! Однако ничего невозможного в этом нет!
– Что вы имеете в виду? – наивно спросил молодой человек.
– О, я кое о чем догадываюсь, – продолжал барон, – начинаю догадываться, хе-хе!
– Дорогой брат! – заметила Андре. – Я не совсем понимаю, как вышло, что ее высочество пожелала посетить Таверне?
– Сейчас расскажу. Вчера вечером, около одиннадцати, мы прибыли в Нанси. Мы с факелами проехали через весь город. Ее высочество окликнула меня.
– Господин де Таверне, – обратилась она ко мне, – поторопите эскорт.
Я показал знаком, что ее высочество желает ехать скорее.
– Я хочу завтра утром выехать пораньше, – прибавила ее высочество.
– Ваше высочество желает завтра успеть побольше проехать? – спросил я.
– Нет, мне бы хотелось сделать в пути остановку. Словно какое-то предчувствие шевельнулось у меня в сердце.
– В пути? – переспросил я.
– Да, – отвечала она. Я молчал.
– Вы не догадываетесь, где я хочу остановиться? – с улыбкой продолжала она.
– Нет, ваше высочество.
– Я хотела бы остановиться в Таверне.
– Почему
– Чтобы познакомиться с вашим отцом и сестрой.
– С отцом! С сестрой!.. Как, ваше высочество, вы знаете?..
– Я узнала, – сказала она, – что они живут всего в двухстах шагах от дороги, по которой мы будем следовать. Прикажите остановиться в Таверне.
Меня прошиб пот, я поспешил заметить ее высочеству с понятным вам волнением:
– Ваше высочество! Дом моего отца не достоин чести принимать столь знатную принцессу.
– Почему же? – поинтересовалась ее высочество.
– Мы бедны.
– От этого прием только выиграет в сердечности и простоте, я в этом уверена! – заметила ее высочество. – Как бы ни был беден дом Таверне, у вас, верно, найдется чашка молока для Друга, который желает хоть на минуту забыть, что он, то есть я, – эрцгерцогиня Австрии и дофина Франции.
– О сударыня! – только и мог проговорить я, склонившись до земли.
– Вот и все. Из почтительности я не осмелился продолжать спор.
– Я надеялся, что ее высочество забудет о своих намерениях или что ее фантазия развеется поутру вместе со свежим ветром в дороге. Однако этого не произошло. На почтовой станции в Понт-а-Муссоне ее высочество спросила меня, далеко ли до Таверне. Мне ничего не оставалось, как признаться, что мы всего в трех милях отсюда.
– До чего ты неловок! – вырвалось у барона.
– Что поделаешь!.. Можно было подумать, что ее высочество догадалась о моем смущении: «Ни о чем не беспокойтесь, – сказала она, – я недолго у вас пробуду. Однако так как вы угрожаете мне тем, что прием может быть мне неприятен, мы будем квиты, потому что я тоже заставила вас страдать, когда въезжала в Страсбург». Как можно было устоять перед такой любезностью? Научите, отец!
– О, это было совершенно невозможно! – воскликнула Андре. – Да потом, ее высочество, кажется, очень снисходительна и довольствуется моими цветами и чашкой молока, как она выражается.
– Да, однако ее не могут удовлетворить ни мои кресла, которые обломают ей бока, ни обшивка стен, которая приведет ее в уныние. К черту капризы! Повезло же Франции: ею будет править женщина, которой приходят в голову такие фантазии! Черт побери! Занимается заря будущего необыкновенного правления!
– Отец! Как вы можете говорить подобные вещи о принцессе, которая осыпает нас милостями, оказывает нам такую честь?
– Да она скорее обесчестит меня! – вскричал старик. – Кто сейчас помнит о Таверне? Никто. Славное имя покоится под развалинами Мезон-Ружа. Я лелеял надежду, что оно выйдет на свет в подходящий момент. Так нет же, напрасно я надеялся: явилось юное создание, пожелавшее из прихоти воскресить наше имя, поблекшее, запылившееся, жалкое, ничтожное. А следом за ней прибудут газетчики, которые так и вынюхивают, где бы посмеяться, как бы выудить скандальчик, которыми они только и живут! Уж они распишут в своих грязных листках, как принимали принцессу в лачуге у Таверне! Черт побери, у меня мелькнула мысль!