Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2

Дюма-отец Александр

Он несколько минут настойчиво повторял про себя эти слова, будто помогая им разбежаться и осилить расстояние от Версаля до Парижа; после этого таинственного действа, в котором ему, несомненно, помогал сам Господь, хозяин и повелитель всего сущего, Бальзамо, по-прежнему стиснув зубы и сжав кулаки, подстегнул Джерида, но так, что тот не почувствовал на сей раз ни удара коленом, ни шпоры.

Можно было подумать, что Бальзамо хочет сам себя в чем-то убедить.

С молчаливого согласия хозяина благородный скакун легко и почти неслышно переступал тонкими

породистыми ногами.

На первый взгляд могло показаться, что Бальзамо проиграл. Однако он все это время обдумывал создавшееся положение. В ту самую минуту, когда Джерид ступил на Севрскую дорогу, план Бальзамо был готов.

Подъехав к решетке парка, он остановился и огляделся. Было похоже, что он кого-то поджидает.

И действительно, почти тотчас же от калитки отделился какой-то человек и подошел к нему.

– Это ты, Фриц? – спросил Бальзамо.

– Да, хозяин.

– Тебе удалось что-нибудь узнать?

– Да.

– Графиня Дю Барри в Париже или в Люсьенн?

– В Париже.

Бальзамо с нескрываемым торжеством посмотрел на небо.

– Как ты сюда добрался?

– Верхом на Султане.

– Где он?

– Во дворе этой харчевни.

– Он оседлан?

– Да.

– Хорошо. Приготовься к отъезду.

Фриц пошел отвязывать Султана. Это был славный конь немецкой породы, с прекрасным нравом; правда, такие лошади не очень выносливы, не они преданы хозяину и готовы скакать до тех пор, пока бьется их сердце.

Фриц снова подошел к Бальзамо.

Тот что-то писал при свете фонаря, в котором приспешники дьявола всю ночь поддерживали огонь для осуществления своих сделок.

– Возвращайся в Париж, – сказал он. – Во что бы то ни стало разыщи графиню Дю Барри и передай ей в руки эту записку, – приказал Бальзамо. – Даю тебе полчаса. Потом отправляйся на улицу Сен-Клод и жди там синьору Лоренцу – она непременно должна вернуться. Ты впустишь ее, не говоря ни слова. Иди и помни, что через полчаса твое поручение должно быть выполнено.

– Хорошо, – отвечал Фриц, – будет исполнено.

С этими словами он пришпорил Султана и ударил его хлыстом. Удивившись такому непривычно грубому обращению, Султан пустился вскачь, жалобно заржав.

Мало-помалу придя в себя, Бальзамо поехал в Париж и спустя три четверти часа уже въезжал в город; лицо его разрумянилось, взгляд у него был спокойный, вернее, задумчивый.

Разумеется, Бальзамо был быстр: как бы стремительно ни скакал Джерид, он бы все равно опоздал: только воля Бальзамо могла нагнать вырвавшуюся из заточения Лоренцу.

Миновав улицу Сен-Клод, молодая женщина выбежала на бульвар и, свернув направо, вскоре увидела стены Бастилии. Просидев все время взаперти, Лоренца так и не узнала Париж. Но больше всего ей хотелось убежать из проклятого особняка, который был для нее тюрьмой. Только потом она подумала об отмщении.

Она пустилась бежать через предместье Сен-Антуан, как вдруг ее окликнул молодой человек, который вот уже несколько минут не спускал с нее удивленных глаз.

Лоренца, итальянка, жившая

когда-то в окрестностях Рима очень замкнуто, не имея представления о тогдашней моде, о костюмах и обычаях своего времени, одевалась скорее как восточная женщина, чем как европейская Дама, то есть одежда ее была свободной и пышной; она мало походила на прелестных куколок с осиными талиями, затянутых в высокий корсаж и трепетавших под тонким шелком или муслином; глядя на них, не верилось, что под платьем скрывается плоть – так велико у них было желание походить на неземное существо.

Итак, Лоренца не сохранила, вернее, не позаимствовала из французской моды тех лет ничего, кроме туфелек на каблучке в два дюйма высотой, этой немыслимой обуви, заставлявшей ножку выгибаться, но зато подчеркивавшей изящество щиколотки. Хотя дело происходило в не столь уж отдаленные времена, такие туфли, однако, не Давали возможности тогдашним Аретузам убежать от Алфеев.

Алфей, преследовавший нашу Аретузу, без особого труда настиг ее; он успел разглядеть под ее атласными и кружевными юбками божественные ножки, пришел в восторг от свободно рассыпавшихся по плечам волос, от ее глаз, странно сверкавших из-под накидки, в которую она куталась; он решил, что Лоренца – дама, переодетая то ли для маскарада, то ли для любовного свидания, и направлявшаяся, по всей видимости, в какой-нибудь пригородный домик.

Он подошел ближе и, сняв шляпу, заговорил, обращаясь к Лоренце:

– Боже мой! Сударыня! Вы не сможете далеко уйти в этих туфельках, они только задерживают вас. Могу ли я предложить вам опереться на мою руку, пока нам не попадется карета? Я буду счастлив сопровождать вас.

Лоренца быстрым движением повернула голову, окинула взглядом своих черных бездонных глаз незнакомца, обратившегося к ней с предложением, которое многие дамы сочли бы наглостью, и внезапно остановилась.

– Да, – ответила она, – я с удовольствием принимаю ваше предложение.

Молодой человек галантно подставил руку.

– Куда же мы отправимся, сударыня? – спросил он.

– К начальнику полиции. Молодой человек вздрогнул.

– К господину де Сартину? – спросил он.

– Я не знаю, как его зовут. Я хочу говорить с начальником полиции.

Молодой человек задумался.

Молодая и прекрасная Дама в необычном наряде в восемь часов вечера бегает по парижским улицам со шкатулкой в руках и спрашивает, где живет начальник полиции, хотя его особняк находится в другой стороне. Это показалось ему подозрительным.

– Да ведь особняк начальника полиции совсем не здесь! – вскричал он.

– Где же он?

– В пригороде Сен-Жермен.

– А как добраться до пригорода Сен-Жермен?

– Это вон в той стороне, – отвечал молодой человек спокойно и по-прежнему вежливо. – Если угодно, первая же карета, которую мы встретим…

– Да, да, верно, карета, вы правы. Молодой человек проводил Лоренцу на бульвар и, увидев фиакр, окликнул его.

Кучер подъехал.

– Куда вас отвезти, сударыня? – спросил он.