Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2
Шрифт:
– Как, сударь, вы отказываете мне в удовольствии вас представить? Да, вы правы, это была бы слишком большая честь для меня. Такой человек, как вы, не нуждается в представлении.
– Граф! Я знаю, что вы провели при дворе времени больше, чем я в каком бы то ни было месте земного шара… Я не отказываюсь от вашего предложения, я не отказываю вам лично, просто у меня есть свои привычки. Я хочу пойти туда так, как если бы я отправился на прогулку. В конце концов.., это мое условие!
– Я подчиняюсь, сударь, я не желаю ни в чем вам противоречить. Репетиция начнется вечером в шесть часов.
– Прекрасно,
– Да, но как вы доберетесь?
– Это мое дело, вот мой экипаж. Он указал на ноги, еще довольно крепкие, которые он обувал довольно тщательно.
– Пять миль! – удрученно молвил де Куани. – Да ведь вы устанете, вечер будет для вас слишком утомителен, имейте это в виду!
– Ну, у меня есть своя карета и свои лошади, принадлежащие мне точно так же, как моему соседу, как воздух, солнце и вода, а стоит это всего пятнадцать су.
– Боже мой! Таратайка! У меня даже мурашки побежали по спине!
– Скамейки, которые представляются вам такими жесткими, для меня – словно барская постель. Мне кажется, что они набиты пухом или лепестками роз. До вечера, граф, до вечера!
Почувствовав, что его выпроваживают, де Куани смирился и после бесчисленных комплиментов и предложений своих услуг, наконец, спустился по темной лестнице; Руссо проводил его до площадки, Тереза – до середины лестницы.
Де Куани сел в карету, ожидавшую его на улице, и, улыбаясь, возвратился в Версаль.
Тереза поднялась и с грохотом захлопнула дверь, – это предвещало Руссо надвигавшуюся бурю.
Глава 37.
ПРИГОТОВЛЕНИЯ РУССО
Когда де Куани уехал, Руссо, отвлекшись благодаря его визиту от мрачных мыслей, опустился с тяжелым вздохом в небольшое кресло и устало проговорил:
– Ах, какая скука! Как мне надоели люди! Входившая в эту минуту в комнату Тереза подхватила его слова и, встав напротив Руссо, бросила ему:
– До чего же вы спесивы!
– Я? – удивленно воскликнул Руссо.
– Да, вы тщеславны и лицемерны!
– Я?
– Вы… Да вы без памяти от того, что поедете ко двору, и пытаетесь скрыть свою радость, притворяясь равнодушным.
– Вот тебе раз! – пожав плечами, проговорил Руссо, чувствуя унижение оттого, что его без труда разгадали.
– Уж не собираетесь ли вы убеждать меня в том, что чувствуете себя несчастным оттого, что король услышит ваши арии, которые вы, бездельник, нацарапали вот тут, на своем спинете?
Руссо взглянул на жену, не скрывая раздражения.
– Вы просто глупы, – сказал он. – Что за честь для такого человека, как я, предстать перед королем? Чему король обязан тем, что сидит на троне? Капризу природы, из-за которого именно он стал сыном королевы. А вот я удостоен чести развлекать короля и обязан этим своему труду и таланту, развитому благодаря трудолюбию.
Тереза была не из тех, кого можно было легко переубедить.
– Хотела бы я, чтобы вас услышал де Сартин. Уж для вас нашлись бы одиночка в Бисетре или клетка в Шарентоне.
– Это потому, – подхватил Руссо, – что де Сартин – тиран на службе у другого тирана, а человек беззащитен против тиранов, обладая лишь гениальностью; впрочем, если де Сартину вздумалось бы меня преследовать…
– То что же? – спросила Тереза.
– Да, я знаю, – вздохнул Руссо, – мои враги
– А почему у вас есть враги? – спросила Тереза. – Да потому, что вы – злой человек и нападаете на целый свет. Вот Вольтер окружен друзьями, дай Бог ему счастья!
– Это верно, – отвечал Руссо со смиренной улыбкой.
– Еще бы!
Ведь Вольтер – дворянин, король Пруссии – его близкий друг; у него есть свои лошади, он богат, у него замок в Ферне… И все это он вполне заслужил… Зато когда его приглашают ко двору, он не заставляет себя упрашивать, он чувствует себя там, как дома.
– А вы полагаете, – спросил Руссо, – что я не буду себя там чувствовать свободно? Вы думаете, я не знаю, откуда берется золото, которое тратит двор, и не понимаю, почему хозяину оказывают почести? Эх, милая, вы обо всем судите вкривь и вкось. Подумайте лучше, почему я заставляю себя упрашивать. Поймите, что если я гнушаюсь роскошью придворных, то это оттого, что они ее украли.
– Украли? – возмущенно переспросила Тереза. – Да, украли у вас, у меня, у всех. Все золото, которое они носят на себе, должно быть роздано несчастным, умирающим с голоду. Вот почему я, помня обо всем атом, не без отвращения отправляюсь ко двору.
– Я не говорю, что народ счастлив, – заметила Тереза, – но, что ни говори, король есть король.
– Вот я ему и повинуюсь, так чего ж ему еще?
– Да вы повинуетесь, потому что боитесь. Вы говорите, что идете к королю по его приказанию, и при этом считаете себя смелым человеком. Я на это могу ответить, что вы – лицемер и вам самому это нравится.
– Ничего я не боюсь, – высокомерно произнес Руссо.
– Отлично! Так подите к королю и скажите ему хотя бы часть того, что вы здесь только что наговорили.
– Я так и поступлю, если сердце мне подскажет.
– Вы?
– Да, я. Когда это я отступал?
– Да вы не посмеете отобрать у кошки кость, которую она обгладывает, потому что побоитесь, как бы она вас не оцарапала… Что же с вами будет в окружении вооруженных шпагами офицеров охраны?.. Ведь я вас знаю лучше, чем родного сына… Сейчас вы побежите бриться, потом надушитесь и вырядитесь; вы станете красоваться, подмигивая и прищуриваясь, потому что у вас маленькие круглые глазки, и если вы их раскроете, как все, то окружающие их увидят. А постоянно щурясь, вы даете понять, что они у вас огромные, словно блюдца. Потом вы потребуете у меня свои шелковые чулки, наденете сюртук шоколадного цвета со стальными пуговицами, новый парик, кликнете фиакр, и вот уж мой философ поехал очаровывать прелестных дам… А завтра… Ах, завтра вы будете в полном восторге, вы вернетесь влюбленным, вы со вздохами приметесь за свою писанину, роняя слезы в кофе. Ах, до чего же хорошо я вас знаю!..
– Вы ошибаетесь, дорогая, – отвечал Руссо. – Повторяю, что меня вынуждают явиться ко двору. И я туда пойду, потому что боюсь скандала, как любой честный гражданин должен его бояться. Кстати: я не из тех, кто отказывается признать превосходство одного гражданина над другим. Но когда дело доходит до того, чтобы обхаживать короля, чтобы пачкать мой новый сюртук блестками этих господ из «Бычьего Глаза» – нет, ни за что! Я никогда этого не сделаю, и если вы меня застанете за подобным занятием, можете тогда вволю надо мною посмеяться.