Э(п)рон-3
Шрифт:
— Кто именно?
— Усольцев Иван Николаевич, это двоюродный дядя действующего главы. И Усольцев же Сергей Геннадьевич — этот вообще седьмая вода на киселе, внучатый племянник, причем троюродный.
— Сопляк еще, наверное?
— Тридцать один год. Или ты про старшего? Тому за полтинник.
— Нормально.
— Ты… доволен?
— Дошло, что ли? Конечно, доволен! По нашему статусу вполне представительная делегация, можно смело договариваться. На наших, разумеется, условиях.
— Н-да… говорил мне герр Нойманн, что ты временами бываешь излишне самоуверен… договариваться!
— Ну не воевать же с ними?! Значит, будем как цивилизованные
— Через неделю.
— Уверен?
— Более чем. Мы отследили запрос на проводку яхты «Катерина» от владений Усольцевых до Картахены. Под нее уже зарезервировано место в Порту.
— Что ж, будем считать, что оно и к лучшему. Свяжи-ка меня с Ценкером, хватит ему дурака валять, пора домой.
— Уверен?
— Ты повторяешься. Но да, уверен. Позже объясню, сейчас некогда — меня ждут.
— Ладно…
— Нойманну можешь не капать, он в курсе.
— Чтоб вас! Опять какие-то планы! Один я в непонятках! Вот как я должен работать в таких условиях? Как?!
— Эффективно, Влад, эффективно. Все, конец связи.
Закругляться с разговором в экстренном режиме пришлось ввиду того, что я совершенно незаметно — и столь же автоматически — добрел до «Блинной». И то пришлось пару минут у входа проторчать, рискуя навлечь гнев заждавшихся стариков — те меня, судя по всему, прекрасно видели. Совершенно упустил из виду стеклянную дверь. Так что пришлось делать морду кирпичом и уверенно шагать к лучшему столику заведения — угловому, в зеленом закутке, заставленном неприхотливой растительностью родом с какого-то из близлежащих миров. Надо признать, под укоризненными взглядами старейшин чувствовал я себя не очень уютно, но виду постарался не подать. И к дедкам обратился хоть и вежливо, но довольно панибратски, не забыв приветливо кивнуть каждому:
— Дед Семен… дед Захар… как самочувствие с дороги?..
— Твоими молитвами, отрок, исключительно твоими молитвами, — взял на себя роль переговорщика дед Семен — в миру Семен Семенович Коптев, глава рода Коптевых и по совместительству один из самых молодых членов совета старейшин клана. — А ты не очень-то торопился к старикам.
— Так и вы без предупреждения, — пожал я плечами. — Знал бы, встретил, как полагается.
— Встретил, как же! — не выдержал дед Захар, он же Захар Прохорович Приходский, родной брат главы рода Приходских, он же один из авторитетнейших старейшин. — Небось, сразу бы лыжи куда-нибудь навострил!
— Обижаете, дед Захар! Я, если честно, не в курсе, что это за лыжи такие. Но в целом посыл понял.
— Это радует, — прогудел старик. — Значит, совсем ума еще не лишился, несмотря на внешность. Можно говорить.
— Так я и не отказываюсь. Поболтать со старыми знакомцами всегда приятно, — парировал я, с намеком покосившись на свободный стул. — И чем, собственно, вам моя внешность не угодила? Вполне себе обычная для космического работяги.
И это тоже намек, да. Похоже, весь разговор из них и будет состоять. Да что далеко ходить — даже обращение к старейшинам, которое я употребил, призвано было им напомнить, что я не просто хрен с горы, а член правящей фамилии, пусть и в бегах. И здесь, конечно, заключено явное противоречие — я вроде как и не я уже, но и забывать о том, кем был, не след. За что боролись, на то и напоролись.
Интересно, долго они меня будут на ногах держать, как нашкодившего школяра? Если хотят нормального разговора, это не
— Да ты присаживайся, Сашенька, в ногах правды нет, — снизошел через полминуты дед Семен. Видимо, убедился, что я и совесть две вещи несовместные. — Чайку?
— Не откажусь. И от блинов тоже.
— Да разве это блины! — в сердцах отмахнулся дед Захар. — Вот, помню, у нас, на «Савве Морозове»!..
Дед Семен легонько пнул под столом зарвавшегося коллегу, и тот осекся на полуслове — видать, сообразил, что палятся перед низшими сословиями, к представителям которых они совершенно справедливо (с их точки зрения, естественно) причислили всех посетителей и персонал «Блинной», чем изрядно меня удивил. Да-да, еще больше, чем самим фактом их визита. И любопытство разыгралось с новой силой. А потом старый Коптев и вовсе добил — стоило лишь мне устроиться за столом, как он извлек из кармана до боли знакомую приблуду — точно такая же была у недоброй памяти подполковника Крамского — и расположил ее на столешнице аккурат между нами. Не ограничившись «глушилкой», он демонстративно деактивировал «нейр», и самое страшное — дед Захар последовал его примеру. Пришлось и мне под пристальными взглядами гостей проделать аналогичную манипуляцию — правда, вырубил я лишь стандартную программную часть, а для Кумо и пассивного датчика вибраций хватало, чтобы считывать аудиосигнал. Один — ноль в нашу пользу, так и запишем.
— Ну вот, теперь можно и начистоту, — довольно усмехнулся дед Семен.
Судя по его разговорчивости, именно ему выпала нелегкая доля наставлять меня на путь истинный. В принципе, логично — он ведет переговоры, а более представительный Захар давит авторитетом. Хотя сомневаюсь, что Прохорыч удовольствуется ролью мебели. Наверняка и свое веское слово вставит, причем в самый неподходящий момент. Вот за это, кстати, и не люблю старейшин. Впрочем, не люблю — не совсем верно. Скорее, опасаюсь, как и любого сильного противника. А боевым дедам опыта не занимать, как в словесных баталиях, так и в реальных.
— Так вы не просто меня проведать приехали? — делано удивился я. — А я-то уже обрадовался — такая честь!
— Не ерничай, отрок! — буркнул дед Захар.
— Прояви толику уважения к старикам, Сашенька, — поддержал его дед Семен. — Хотя бы выслушай для начала, а потом выделывайся. Если сможешь, конечно.
— А что, есть сомнения?
— И чье же это тлетворное влияние, а, Семен? — изумился дед Захар. — Ты его такому учил? Нет? И я не учил…
Ну-ну, изгаляйтесь. Если по чести, то я вас и знать не знаю — ну, люди из клана, из не самых слабых родов, но ведь не Завьяловы же! А я такой тон по отношению к себе позволял исключительно близким родственникам. А эти, получается, решили взять меня на «пушку»? Это Степаныч бы так выразился.
— Уважаемые старцы, а не пойти ли вам?..
— А не много ли на себя берешь, сопляк?! — взъярился Семен, и Захар поспешил успокаивающе похлопать его по плечу. — Совсем расслабился… хотя этого и следовало ожидать — безотцовщина! А Герману не до тебя было.
— Вы испытываете мое терпение, уважаемые, — скрипнул я зубами.
А нефиг было отца приплетать. Больная для меня тема, неужели не сообразили? Или, наоборот, специально? В таком случае не получится у нас мирной беседы, однозначно.