Еда и патроны. Прежде, чем умереть
Шрифт:
– А это, – резко провёл детина пальцами от кадыка к подбородку, – что такое, по-твоему?! Крутого из себя корчишь, мразь?!
– Что? Это… Я ничего такого не имел в виду. Просто привычка, – машинально повторил Павлов движение.
Огромный кулак детины взмыл в воздух и взял курс на голову лейтенанта, примерно того же размера, и встреча этих двух равновеликих объектов не сулила второму ничего хорошего. Но вдруг вектор летящего словно метеор кулака резко изменился, а его гордый обладатель осел наземь, держась за кадык и харкая кровью.
– Довольно! – пролетел над толпой певучий голос. – Представление окончено.
Как она появилась
Поверженный детина протянул было свою клешню к обидчице, но тут же пожалел об этом, схлопотав коленом в нос, и повалился, брызгаясь красными соплями. Четвёрка подпевал быстро и непринуждённо растворилась в сгущающихся сумерках.
Глава 7
Женщины, эти странные существа, так похожие на человека, и в то же время бесконечно далёкие от него… Их мозг устроен совсем иначе, хотя в анатомическом плане неотличим от нашего. Не могу назвать себя большим знатоком тонкостей женского разума, моё общение с данными биологическими объектами обычно проходит в несколько иной плоскости, нежели мыслительной. Кому нахрен интересно, что думает шлюха или какая-нибудь девка, подвернувшаяся в не самый подходящий для неё момент? Но с появлением в моей жизни Ольги всё изменилось. Девятилетняя девчонка из сибирской глуши что-то со мной сделала, что-то сломала в моём идеальном прежде мировосприятии. Она, как никто раньше, понимала меня, а я, со временем, научился понимать её, более или менее. И могу сказать с полной уверенностью – женщины страшнее чумы.
– Что это с ним? – кивнула Ольга в сторону раскрасневшегося Станислава, пялящегося на неё с тех пор, как мы поднялись в просторный номер «Коммунара», арендованный нашей нежданной спасительницей. – Штаны жмут?
– Не обращай внимания, видать, отрава ещё не отпустила.
– Я тебя уже где-то видел, – прищурился Станислав, подавшись вперёд. – Эти глаза… Я их помню.
– Ого, глаза, – расшнуровала Ольга берцы. – Да он романтик.
– Ещё какой, – согласился я.
– Их трудно забыть, чертовски красивые, – кивнул Стас.
– Небось, давно комплиментов про глаза не слыхала, а, Оль?
– Да считай никогда. Твой друг – большой оригинал.
– Только в тот раз, они были в слезах, – продолжил Станислав. – Ах ты лживая сучка, – потянулась рука к кобуре, но Олин «Вальтер» уже смотрел дулом ему в грудь.
– Как ты меня назвал? – беззлобно пропели роскошные губы.
– Стоп-стоп! – поднял я руки, пытаясь мирно разрешить этот лингвистический конфликт. – Давайте-ка успокоимся и всё обсудим. Станислав, просто извинись.
– Извиниться? – скривил тот физиономию.
– Да. Ты не представляешь, скольких особей мужского пола потеряло человечество из-за таких неосторожных слов. Лично я против собак ничего не имею, но вот Оле подобное сравнение отчего-то кажется оскорбительным. Я серьёзно.
Ствол лежащего на бедре пистолета всё ещё глядел в сердце Стаса, а милый пальчик слегка побелел на спусковом крючке.
– Он так сильно тебе нужен? – поинтересовалась Ольга.
– Может пригодиться, – кивнул я. – Станислав, дружище, не глупи.
– Ты был с ней заодно, – облизал он пересохшие губы. – Тогда, под Иваново. Эта… она что-то подмешала Москве. Да. А ты довершил начатое. Что ты сделал с ним?
– Слушай, тебе в голову дало. Проспись для начала, а утром мы обсудим все твои параноидальные теории.
– Хватит нести хуйню,
– Честно говоря, я не планировал вас знакомить.
– Так, значит, это был ты. Ты убил Алексея?
– Не сразу, – встала Ольга, держа Стаса на мушке, поставила стул напротив и села. – Сначала мы отвезли его в Арзамас, приковали в подвале и всласть повеселились. Он безумно страдал. И тоже называл меня сучкой, поначалу. Потом стал звать девочкой, деткой, даже доченькой. Знаешь, когда я его резала, когда отрывала ногти и выбивала зубы долотом, мне было так хорошо, – пальцы её левой руки скользнули между разведённых бёдер. – До дрожи. Каждый его вопль, каждый хрип заставлял волоски на теле вставать дыбом, – высвободила она правую ногу из ботинка и коснулась стопой детородных органов сидящего с раскрытым ртом Станислава. – Я помню всё, будто это было вчера.
– Какого чёрта ты делаешь?
– И тебя я тоже помню. Узнала, как только увидела. Ты был таким добрым, мягким, предсказуемым. Смазливая мордашка, голые коленки, слёзки в голубых глазах… Как устоять перед девушкой в беде, верно? Скажи, ты ещё долго меня ждал? Фантазировал обо мне, пока мы везли твоего дружка, связанного, как свинью на убой? О чём сожалел больше, о пропаже Москвы, или о том, что не удалось меня трахнуть?
– Ну хватит, – выдохнул Станислав, сглотнув.
– Я решу, когда хватит, – изящная ножка надавила чуть сильнее.
– Дьявол… Пытаешься доказать, что ты тут главная?
– Точно. И тебе нравится. Расскажи, как ты собирался это сделать. В койке, на столе, может, на полу?
– Завязывай.
– Лицом к лицу, или сзади?
– А сама как думаешь?
– Думаю, лицом к лицу. Тебе ведь нравятся мои глаза, ты хотел бы смотреть в них, как сейчас.
– Завязывай, сказал!
– Не вздумай дёргаться, я не закончила.
– Да ты больная. Чёрт… – физиономия Станислава стала почти пунцовой от напряжения.
– Не сдерживай себя. Вспомни тот вечер, ту нежную нимфетку в вашем номере.
– С-с-с… Уф.
– Туалет там, – указала Ольга пистолетом в коридор, убрав ногу.
– Господи-боже, – едва не перекрестился я, глядя вслед спешащему Станиславу. – Ты его только что изнасиловала.
– Технически нет.
– Я тебя такому не учил.
– Как и многому другому. Абсолютной беспринципности, например. Хотя тебе есть, чем поделиться, опыт огромный.
– Если ты про нашу сегодняшнюю встречу, то, уверяю, она случайна. Я здесь по делам. У меня и в мыслях не было тебя искать. А если про этого милого молодого человека в моей команде – на то есть веские причины, но я не хочу утомлять долгой историей своих злоключений. Расскажи лучше ты что-нибудь интересное. Например, ради чего святые тебя наняли.
– Не ради твоей головы, можешь не волноваться.
– Начало хорошее. О, а вот и наш… – собрался я отвесить комплимент вышедшему из уборной Станиславу.
– Не надо, – оборвал он меня, мотая головой, упал на диван и с обиженным видом скрестил руки на груди.
– Э-э… Знаешь, я где-то читал, что выговориться – первейшая необходимость для жертвы изнасилования.
– Ну всё, с меня довольно! – вскочил Станислав как ужаленный. – Идите нахуй оба! – и хлопнул дверью.
– Видишь, что ты наделала? Раньше был нормальный мужик, а теперь на женщин смотреть без содрогания не сможет. Хорошо, если на мужиков не начнёт. А то и на животных каких-нибудь…