Эдерра
Шрифт:
Обычно Рейнер игнорировал обслугу Гренадера вместе с их хозяином, а тут как шкурой почувствовал. Приторный запах страха заполонил всю комнату, стоило Грину появиться на пороге. Этот тип всегда ходил чернее тучи, улыбаясь только тем, с кого можно поднять хорошую выручку, а сегодня так вообще сдал позиции: дерганые движения, глаза бегают.
"После трех чарок можно увидеть проблему там, где ее нет. Мало ли от чего рожа хозяина Гренадера ползет к земле. Может, у него тоже день не задался?" – Вот о чем он подумал в первые минуты,
«Ведь просто хотел перевести дух, прежде чем вернуться к рыжей проблеме, а в итоге? Чуть не сыграл в ящик. Надо успеть, пока совсем не вырубило».
В ядах Рейнер разбирался постольку поскольку. Но в детстве он часто пропадал в лаборатории ученого (по совместительству личного врача семьи) доктора Рассела-Джона. В стерильно белых стенах было столько всего интересного: древние артефакты, склянки с разноцветными жидкостями, трубочки… В общем, все, что нужно для пытливого ума ребенка.
Доктор любил поговорить и юный Рей был для него желанным гостем.
Как-то раз его старшего брата укусила горная куфия*. Итог – распухшая нога и жар, от которого больной ушел в беспамятство. Тогда доктор Рассел сказал то, что запало Рейнеру в память и хранилось там до сих пор.
«Оmnibus venenis – вещество, которое может нейтрализовать любой яд, если с момента попадания его в организм прошло меньше двадцати минут».
Взгляд упал на горящие цифры панели управления.
– Твою ж мать!
Руки на руле держались исключительно броней. Только благодаря ей он как-то умудрялся рулить. Стрелка на спидометре зашкаливала, а время неумолимо отсчитывало секунды…
Сознание наполняли галлюцинации. Голоса из прошлого звучали громче рвущегося вперед азкара.
– А что будет, если мы не успеем ввести это вещество?
– Как что? – Доктор посмотрел на ребенка из-под толстых стекол очков. – Человек умрет. Яд проникнет в каждый орган, в каждую клетку. Начнется процесс разрушения и…
– Доктор Рассел, не могли бы вы перестать пугать моего младшего сына и сделать, наконец-то, инъекцию старшему?
Взволнованный голос матери был настолько реален, что Рейнер даже увидел ее бледное лицо, растрепанные волосы и почувствовал, как теплая рука теребит его волосы на затылке. Ее вздох облегчения от того, что доктор, принеся тысячу извинений, все- таки вколол противоядие, совпал с раздирающим грудную клетку кашлем.
Бросив азкар на парковые, Рейнер отмахнулся от жужжащих, словно мухи, воспоминаний, но всего через пару шагов его снова накрыло. В этот раз это были зеленые глаза и недовольно поджатые губы.
Образ девчонки двигал ноги вперед, заставляя дышать через боль.
Приложить палец к сенсору на двери получилось не сразу. В глазах все троилось. Даже часы на прикроватном столике светились в трех плоскостях. До ворот в преисподнюю осталась ровно минута.
Будто со стороны наблюдая,
Утробный кашель заглушил взявшийся из неоткуда грохот. Не понимая, что происходит, мужчина полетел вниз. Подставить руки и смягчить удар он не успел, поэтому рухнул на пол, как туша на скотобойне.
Сил, как и упрямства, не осталось. Его засасывало в круговорот беспросветной тьмы. Загробный холод лизал кожу влажным языком, но ему было жарко как в полуденной пустыне. Он захлебывался, тонул, из груди рвался огонь… а потом наступило затишье. Все исчезло. Только вакуум и великолепное состояние умиротворения и покоя.
– Не умирай…
Тихий голос просил, молил, требовал. Этот голос засел в голове, как только он его впервые услышал. Правда, теперь в этом голосе не было привычной тусклости.
«Похоже на ветряной колокольчик…то вздрагивает, то замирает».
Он слушал музыку ветра, впитывал каждое его прикосновение, находя в нем утешение и облегчение. Желание увидеть ту, кому принадлежит этот голос, было сильнее тяжести, сковывающий тело.
– Вроде рыжая как лиса, а дрожишь не хуже зайца.
«Да уж…а вот я звучу, как жаба.»
Горло драло. От привычного голоса остался лишь хрип.
«Как же паршиво…»
Несмотря на самочувствие, пришлось выдавить из себя подобие улыбки и даже попытаться приподняться, чтобы хоть немного вывести девчонку из транса. Она явно была не в себе. Зеленные глаза светились паникой. Губы приоткрылись, но ничего членораздельного из них так и не вылетело.
– По выражению твоего лица понятно, что выгляжу я потрясно. И, кстати, не хочу знать, почему на мне сухого места нет.
Рейнер зажмурился и сцепил челюсти, сдерживая стон.
– Не шевелись. Лейс побежал за врачом. Тебе помогут.
– Уже помогли. Черт…
«Надо убираться отсюда, как можно быстрее и как можно дальше».
Рваное дыхание и потемнение в глазах угрожали очередным беспамятством.
– Смотри на меня. Тебе нужно смотреть на меня.
«Да смотрю я, смотрю…»
Приятная тяжесть прижала к полу онемевшие ноги, по лицу скользнуло легкое касание.
– Открой глаза. Открывай быстро! Иначе я лично тебя придушу! Слышишь, Рейнер!
– Знаешь, а звучит заманчиво.
Пытаясь понять, что давит на бедра, Рейнер приоткрыл один глаз.
Подтянув распашонку, девчонка сидела сверху, наклонившись к его лицу настолько, что он чувствовал ее дыхание.
– Неужели так плохо, что чувство юмора появилось?
– Неужели так за меня переживаешь, что вместо гада, я стал Рейнером.
Его замечание заставило бледное лицо налиться румянцем.
– На тебя мне плевать. Я переживаю за себя и свою семью.
– Я так и понял.