Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище
Шрифт:
– Мистер По, – негромко, с тягучим, как мед, ирландским акцентом сказали за спиною. – Рад видеть вас.
– И я рад видеть вас, отец Кин.
Увидев на столе передо мной пакет, отец Кин приподнял брови.
– Не пройти ли нам?..
Я молча кивнул. Покинув тишь библиотеки, мы миновали длинный коридор. Здесь отец Кин отпер дверь и ввел меня в свою святая святых – в небольшой кабинет, где он держал личную библиотеку и немало научных диковин: старинный глобус, микроскоп, бинокль, мелких зверьков в банках с формалином и остекленный футляр с коллекцией птичьих яиц, почетное место в коей занимало
– Когда получена? – спросил он.
– Сегодня утром. И снова – никаких записок и никаких сведений об отправителе.
– Вы позволите? – осведомился отец Кин, указывая на поспешно завернутый мною пакет.
– Разумеется.
Отец Кин развязал бечевку, и оберточная бумага упала на стол. Увидев, что лежало в коробке, он изо всех сил постарался скрыть изумление.
– Согласитесь, это явная угроза, – сказал я. Сам я ничуть не сомневался, что восковая фигурка должна символизировать меня.
Отец Кин сдвинул брови.
– Но, согласитесь, для обычной угрозы сложновато.
– Вы просто не знаете моего врага.
– Верно, – согласился отец Кин, – но, будь это хоть угроза, хоть нечто более содержательное, сия загадка нами пока не разгадана.
Вынув из коробки жуткую куклу, он внимательно осмотрел ее со всех сторон.
– Одежда весьма аккуратно сшита кем-то, прекрасно владеющим иглой и нитью, это очевидно.
Засим он развязал горловину джутового мешка, удивленно хмыкнул, вынул из ящика стола длинный пинцет и осторожно извлек на свет его содержимое – искусно сработанную миниатюрную фигурку ворона, а за нею еще две.
– Поразительно, – объявил он. – Перья настоящие, все пропорции соблюдены… Да они словно бы вот-вот взлетят!
– В самом деле: ведь они целы, а не расчленены, как те, присланные ранее, – заметил я.
Отец Кин невозмутимо кивнул.
– Значит, от вас ждут, чтоб вы, отметив эту взаимосвязь, догадались, что обе посылки присланы одним и тем же лицом.
– Учитывая странное, а вернее сказать, зловещее содержимое обоих, иного мне бы и в голову не пришло, – буркнул я.
Но друг, поглощенный устройством миниатюрных птиц, словно не слышал меня. В той же мере, что и я, заинтригованный жуткими созданиями, доставленными в первой посылке, он еще тогда, в середине января, аккуратно разложил разрозненные части птичьих тушек на столе.
– Весьма аккуратно сработано, – заметил он.
– Вы об… об анатомировании? – переспросил я, не зная, как еще это назвать.
– Нет, о работе таксидермиста. Не будь эти создания расчленены, могли бы показаться живыми.
– В самом деле. Открыв коробку, я испугался, что они вот-вот бросятся на меня.
– Однако ж у искусных таксидермистов не в обычае оставлять работу столь явно незавершенной.
Отец Кин взглянул на меня, словно бы в ожидании объяснений.
– Могу лишь предположить, что мой заклятый враг наказал таксидермисту оставить чучела в таком виде, дабы помучить меня – ведь эта ужасающая композиция явно угрожает смертью.
– Да, вороны и впрямь ассоциируются со смертью, – согласился отец Кин, – но не странно ли нанимать для подобной работы таксидермиста? Не слишком ли сложно для обычной угрозы?
– С этого человека станется! Джордж Уильямс жизнь посвятил тому, чтоб
О том, что отец Уильямса провел шесть лет в Ньюгейтской тюрьме, будучи обвинен в преступлениях, действительно совершенных родителями моей матери, и о том, что Уильямс три с половиной года тому назад последовал за мною из Лондона, торжественно поклявшись отомстить мне и моей семье, я предпочел не упоминать.
От тревожных мыслей меня отвлек голос отца Кина.
– Возможно, вот она, необходимая нам подсказка! – победно воскликнул мой друг, подняв в воздух пинцет с зажатым в нем клочком бумаги. – Это было здесь, на дне миниатюрного мешка птицелова, – пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд и подал бумагу мне.
Крохотный лист превосходной писчей бумаги, свернутый и запечатанный капелькой красного воска, весьма напоминавшего кровь… Вскрыв послание, я развернул бумагу. То была диаграмма, явно относящаяся к террарию с горным пейзажем в качестве задника: прямоугольник с номерами внутри, а в левом нижнем углу – легенда, указывавшая, что каждый из номеров означает.
– По-моему, это чертеж, указывающий, как превратить террарий в диораму.
Мы переместились к террарию, стоявшему на столе у окна, я отдал диаграмму отцу Кину, и тот окинул ее быстрым взглядом.
– Нарисованные горы здесь названы «Чачапояс» [6] , а ямка в земле обозначена буквами «И. М.». А деревянный крест следует установить сюда.
С этими словами отец Кин водрузил крест на краю прямоугольной ямки, что сразу же подтвердило мою первоначальную догадку, будто она изображает собою разверстую могилу. Поместив в сию усыпальницу восковую фигурку убитого, я убедился: да, ямка устроена специально для него.
6
Чачапояс – город и горная провинция на северо-востоке Перу, где расположено большое количество археологических памятников инкского и доинкского периодов.
– Странно, странно. Но что это: угроза, предостережение или же нечто иное? – проговорил отец Кин, постукивая пальцем по сопровождавшей диаграмму легенде. – «И. М.»… похоже на чьи-то инициалы.
– Жертвы или убийцы? А может, это и вовсе не инициалы, а какая-то аббревиатура?
Оставив мое предположение без внимания, отец Кин установил в левом переднем углу террария убийственный столик.
– Согласно диаграмме, стол этот должен стоять здесь, однако он обозначен буквами «Х. Л.». Учитывая складывающуюся картину, возможно, это инициалы предполагаемого убийцы И. М., – рассудил он.
Сии логические умозаключения не говорили мне ровным счетом ни о чем. Х. Л.? Инициалы не подходили никому из тех, кого я мог бы заподозрить в убийстве – ни Джорджу Уильямсу, ни его отцу Ринвику, ни его пособнице Ровене Фонтэн, и даже не совпадали ни с одним из их вымышленных имен. Кого-либо с инициалами «И. М.» мне тоже на ум не приходило.
– Я в растерянности. Если это и инициалы, для меня они не означают ничего.
Отец Кин кивнул.
– Тогда нам следует обратиться к другой подсказке, к Чачапояс.