Эдичка
Шрифт:
– Ты меня прямо огорошила, Настя, – сказала бабушка.
– Я давно хотела, чтобы Эдичка был со мной, но ты же знаешь, мама, какие у меня были обстоятельства.
– Да уж знаю, обстоятельства хуже некуда!
– Ну вот, а теперь я могу взять сына к себе, потому что раньше была уверена, что со мной ему будет хуже, а теперь уже так не думаю. У нас там замечательное жилье, прислуга. Эдичка будет ходить в хорошую частную школу.
– А у Джорджа ты спросила? Он может все это не одобрить.
– Думаю, он согласится. Ему сейчас
– Мамочка, я очень, очень хочу с тобой поехать, но как же Борька?
– Про Борьку, естественно, все забыли, – сказала бабушка.
– Ничего мы не забыли. Борька поедет с нами в багаже. Вообще-то, Эдичке придется лететь одному, я улечу раньше. Эдичка, тебе повесят на шею табличку с именем, стюардессы будут за тобой смотреть, а в Кувейте мы тебя встретим.
– В каком еще кювете? – спросил я.
– Не в кювете, а в Кувейте. Так называется страна, куда мы поедем.
– Ой, а можно, я посмотрю на глобусе?
Я выскочил из-за стола и помчался к глобусу, который стоял тут же в гостиной. Мама не стала меня ругать за то, что я вышел без спроса из-за стола, и тоже подошла к глобусу.
– Вот видишь – это Англия, а вот тут внизу – видишь? – это Кувейт.
– Ой, какой маленький! – удивился я.
– Настя, – вмешалась бабушка, – но там же была война. Куда ты тащишь детей?! Ты что, совсем помешалась?
– Мама, не кричи. Войны давно уже нет, и детям там будет хорошо.
– Господи, везти детей к басурманам, ты же христианка.
– Мама, ну что ты несешь?! – теперь начала раздражаться мама. – Там очень хорошо.
– Я в любом случае не отпущу любимого внука одного, как каторжника какого-нибудь, лететь с доской на груди. Мы полетим вместе, а бедный Борька ни в какой багаж сдан не будет. Он будет сидеть с нами.
– Но ни одна авиакомпания не разрешит собаке лететь в салоне.
– Значит, мы полетим первым классом!
– Но это же очень дорого!
– Ничего страшного. Я найду на это деньги.
Борька стал тихонько подтявкивать под столом, потому что никто не обращал на него внимания и говорили о нем так, будто его не было вовсе. Я полез к Борьке под стол. Алешка с Антошкой сделали то же самое, и под столом образовалась куча-мала. Мы стали возиться, бабушка принялась выгонять нас оттуда, мы выползли на свет божий и понеслись в сад – уж очень нам было весело!
Ура, я стану жить вместе с мамой и не буду видеть Маргариту!
Я был на верху блаженства. Я обнимал брата и сестру, мы смеялись, прыгали и бегали по мокрому, холодному саду, пока нас не загнали в дом.
Глава вторая Отъезд
После этого дня события разворачивались стремительно. Я помню, было много звонков по телефону. Мама даже приезжала несколько раз к нам и беседовала с папой на кухне. Маргарита
– Щенок со своей мамашей и вонючей собакой отчаливают в Кувейт.
Мы с Борькой слонялись по дому, и никто на нас не обращал внимания. Настали каникулы, но все в доме были настолько заняты, что с нами никуда не ходили, даже в зоопарк, хотя обещали. Бабушка, обычно она отвечала за культурную программу, занималась оформлением визы и несколько раз уезжала в Лондон, в посольство Кувейта. Потом я слышал, как она говорила маме, что «басурмане» оказались вежливыми, прекрасно одетыми мужчинами, и манеры у них хорошие. Ее они называли «мадам», а один даже говорил с ней на приличном французском, когда узнал, что бабушка говорит по-французски, чем покорил ее окончательно.
Потом я попрощался с моими одноклассниками. Мне устроили прекрасные проводы, подарили небольшие подарки и написали открытки с пожеланиями счастливого пути. А вредная Сара даже обняла меня и прошептала на ухо:
– Я буду очень скучать!
Я покраснел от удовольствия. Ведь Сара была моей первой любовью, хотя я и не хотел в этом себе признаться.
А через два дня я, бабушка и Борька ехали в аэропорт. Папа вел машину, бабушка сидела с ним рядом и ругала все авиакомпании сразу, а «Британские авиалинии» в особенности, потому что Борьке запретили лететь в салоне даже за огромные деньги. В аэропорту Борьку предстояло сдать в багаж в специальной клетке.
«Ему будет там плохо», – думал я и очень переживал за друга.
Ветеринар вручил нам таблетку, которую Борьке следовало скормить перед полетом, чтобы он спал. Борька тесно прижимался ко мне и мелко дрожал, а я гладил друга по голове и шептал ему, что все будет отлично.
В аэропорту нас задерживать не стали. Сонного Борьку увезли в клетке, и перед тем, как идти на посадку, мы попрощались с папой.
– Я вам очень благодарен, Барбара, что Эдичка летит с вами. Ребенку было бы очень плохо лететь одному.
– Неужели, Джордж, вы думаете, что я бы такое допустила. Ребенок и так растет сиротой при живых родителях.
Папа на это поморщился, но ничего не сказал. Он обнял меня на прощание, и мы с бабушкой отправились на посадку. Я оборачивался и махал папе рукой. Мне стало его почему-то жалко. Он стоял один, такой несчастный и одинокий. Я поправил мой новый рюкзачок на спине и еще крепче прижал к груди Рекса, который, естественно, ехал с нами. Рекса пропустили через рентген вместе с моим рюкзачком, а потом нас с бабушкой заставили открыть наши сумки, то есть бабушкину сумку и мой рюкзак. Служащий аэропорта долго крутил в руках мои карандаши, наверное, думал, могут ли они представлять для кого-то опасность, а у бабушки отобрали пилку для ногтей. Это привело ее в ярость, но она сдержалась и ругаться не стала.