Единое королевство

Рассел Шон

Бэйори смущенно поерзал на своем месте, а потом сказал:

— Когда я лежал в лихорадке и бредил, мне чудились голоса. Они шептали, бормотали, лепетали совсем как река Эбера, что-то шипели, какие-то слова… Я не знаю. По правде говоря, я не очень понимал, что они говорят — хотя мне часто казалось: еще немного — и все станет ясно. Мне представлялось, что я слышу угрозы и обещания. — Он покачал головой. — Не знаю какие. Теперь же, когда я засыпаю, они возникают снова. Как разговор в соседней комнате: разобрать невозможно, но ты все равно знаешь, когда люди ссорятся, а когда делятся

друг с другом своими тайнами. Я боюсь ложиться спать. Я… боюсь.

Синддл сел поудобнее, пытаясь придумать, как успокоить Бэйори. Наверное, нужно рассказать ему о видениях той ночи, но какое-то внутреннее чувство подсказывало фаэлю, что для Бэйори будет лучше, если он останется в неведении. Самый крупный и сильный из них, он казался Синддлу самым ранимым и слабым. Бэйори нуждался в том, чтобы стоять обеими ногами на земле и видеть вокруг только знакомые вещи. Как же сильно он отличается от Финнола! Однако Финнол уговорил его принять участие в этом путешествии.

Бедняге Бэйори не повезло, что у него такой кузен. А с другой стороны, каким крошечным был бы его мир без Финнола.

— Думаю, ты скажешь, что это всего лишь сны, — проговорил Бэйори, — и что я не должен им поддаваться.

— Я никогда не скажу ничего подобного, — быстро ответил Синддл. — Людские сны являются причиной многих бед. Но в то же время они порождают все, что прекрасно и стоит ценить.

ГЛАВА 23

В тот вечер никто не оставлял подношений для привидений, обитающих в замке, однако Каррал все равно поднялся в башню. Он хотел поговорить с призраком — или человеком — и выяснить, как он собирается увезти его дочь из замка, где полным-полно сторонников принца Иннесского. Другой возможности связаться с ним Каррал не знал. Они встречались только в башне, , когда слуги оставляли там подарки для призраков.

Каррал поспешно — насколько мог себе позволить — поднимался по винтовой лестнице, чувствуя под ногами высокие ступеньки из старого, изъеденного временем камня. Дверь на площадке была закрыта, и он толкнул ее, стараясь понять, есть ли кто-нибудь внутри.

Камин не горел, и Каррал почувствовал, как в комнате сыро и холодно. Когда он открыл дверь, мимо пронесся легкий порыв ледяного ветра. Каррала охватило одновременно разочарование и отчаяние, и тут кто-то откашлялся.

— Я знал, что вы сегодня придете, — сказал знакомый голос, и Каррал вздохнул с облегчением.

Он боялся, что сюда может заявиться Эремон.

— У меня нет времени на загадки, — сердито проговорил Каррал и закрыл за собой дверь. — Кто вы такой и почему я должен вам доверять?

От окна донесся короткий смешок.

— Мое имя вам ничего не скажет, а то, кем я был, и того меньше.

Каррал топнул ногой;

— У меня кончается терпение! Вы просите, чтобы я доверил вам дочь, и не объясняете, почему я должен это сделать.

— Вы можете мне не поверить, и тогда что вас ждет, лорд Каррал? Думаю, ответа не требуется. Вы встретились с Хафиддом и теперь понимаете, с кем имеете дело. Если бы я хотел увезти вашу дочь из замка ради достижения собственных целей, мне вряд ли потребовалось бы ваше разрешение. Я

бы просто ее выкрал. Однако я здесь, обсуждаю ее судьбу с вами и надеюсь на вашу помощь… — Он помолчал немного, а потом мягко спросил: — Вы мне поможете?

Каррал закрыл глаза, которые отчаянно жгло. Он еще ни разу не оказывался в подобной ситуации — на самом же деле выбора у него не было. Довериться незнакомцу, скрывающему свое имя и играющему в призрака, или отдать дочь Хафидду?

— Что я должен делать? — тихо спросил Каррал.

Призрак сделал глубокий вдох и собрался ответить, но тут раздался грохот шагов на лестнице.

Несколько мгновений он прислушивался, надеясь, что ошибся.

— Нас выследили, — с отчаянием в голосе прошептал Каррал.

— Ваша дочь должна покинуть замок сегодня ночью, — быстро сказал призрак. — Пусть оденется в дорожное платье. Любые другие приготовления вызовут подозрения у Мэнвина и Хафидда. Она спустится по лестнице для прислуги в три часа пополуночи.

Люди, поднимавшиеся по лестнице, уже практически подошли к двери.

— Сейчас вы попадете в цепкие руки Хафидда, мой призрак. Вы ничего не сможете сделать для моей дочери.

Мягкий смех озарил вечный мрак.

— Разве они в силах найти оковы для призрака?

Дверь распахнулась, и внутрь ворвалось множество людей, голоса, шаги — все перемешалось. Каррала грубо толкнули в кресло. По комнате метались люди, ругались, но ничего не находили.

— Милорд Хафидд, — проговорил Каррал, не успев как следует подумать, что собирается сказать, и против воли сжался.

— Мы слышали разговор, когда поднимались по лестнице, — быстро доложил молодой голос, — но когда вошли, он был один.

Каррал чувствовал, что Хафидд смотрит на него.

— Я беседовал сам с собой. Привычка человека, который слишком много времени проводит в одиночестве.

Несколько минут Хафидд молчал. Каррал изо всех сил старался держаться с достоинством и не выказывать страха, хотя он не удивился бы, если бы ему снова влепили пощечину.

Впрочем, ничего подобного не произошло. Каррал услышал шаги Хафидда, тот резко развернулся и начал медленно спускаться по лестнице. Остальные тут же последовали за ним, Каррал остался в своем кресле.

Убедившись, что все ушли, он поднялся на ноги.

— Эй! — тихонько позвал слепец. — Я один?

В ответ он услышал лишь тихий шепоток ночного ветерка. Неожиданно скрипнула, а потом захлопнулась дверь, и Каррал вздрогнул от неожиданности.

Приложив руку к отчаянно бьющемуся сердцу, он без сил опустился в кресло. Только ветер. В башне, кроме него, никого нет. Никого.

Он несколько минут сидел в кресле, пытаясь успокоиться и медленно вдыхая сырой ночной воздух. Мысли перепутались, он не верил тому, чему только что стал свидетелем.

Куда подевался призрак!

«А вдруг я схожу с ума?» — подумал Каррал. Он разговаривал с человеком, который дышал, слышал его твердые шаги по каменному полу комнаты, взял из его рук бокал с вином… Вот уже три года Каррал приходит в башню, чтобы испробовать угощение, которое слуги оставляют в башне для привидений — с тех самых пор, как умерла Ансель. Он сам призрак.