Единорог
Шрифт:
– - Вы думаете, Ханна такое существо? Несколько минут Макс молчал, затем, погасив сигару, сказал:
– - Я не знаю.
– - И, немного помедлив, добавил: -- Может быть, я тоже страдаю от того, что ты называешь романтизмом. Правда о ней может оказаться совсем другой. Может, она просто чаровница, Цирцея, духовная Пенелопа, держащая своих поклонников зачарованными и порабощенными.
– - Мне нет дела до образа Пенелопы. Я не хочу, чтобы Питер Крен-Смит вернулся и пронзил меня стрелой. Вы говорите, что чистое существо не передает свои страдания дальше. Но в то же время вы считаете,
– - Да, но она не должна быть причиной страдания. Страдания только тогда имеют оправдания, если они очищают.
– - Вы имеете в виду сострадание. Да. Если нам приходится вкладывать столько труда, -- возможно, в конце концов, не имеет значения, опасная ли она чаровница или нет, если она сделала из нас святых! Но я пока не готов к такой духовной авантюрной истории. Мне просто хотелось бы понять ее. Она обладает каким-то необычным, сверхъестественным спокойствием. Сегодня она, например, сказала, что ничего вообще не чувствует. Но это невозможно. Женщины созданы для того, чтобы чувствовать, любить. Она должна чувствовать и должна любить. И она по-своему любит меня, мне только жаль, что она не любит меня обычной любовью.
– - Она не может позволить себе обычной любви, -- сказал Макс.
– - Я думаю, это то, что она поняла за последние годы. Если бы она поддалась обычной любви в такой ситуации, то пропала бы. Единственное существо, которое она может позволить себе любить сейчас, -- это Бог.
– - Бог, -- сказал Эффингэм.
– - Бог!
– - повторил он и задал вопрос, который, казалось, был на кончике языка всю его жизнь: -- Вы верите в Бога, Макс?
Макс снова помедлил и ответил тем же тоном:
– - Не знаю, Эффингэм.
– - Масляная лампа тихо потрескивала в безмолвной затемненной комнате, направляя вверх спиралью сигарный дым. Он добавил: -Конечно, в обычном смысле я, безусловно, не верю в Бога. Я не верю в этого старого тирана, в этого монстра. И все же...
– - Я подозреваю, что вы тайный платоник.
– - Даже не тайный, Эффингэм. Я верю в Добро, так же как и ты.
– - Это другое дело, -- возразил Эффингэм.
– - Добро -- это вопрос выбора, действия.
– - Это вульгарная доктрина, мой дорогой Эффингэм. То, что мы видим, определяет наш выбор. Добро -- отдаленный источник света, это невообразимый объект нашего желания. Наша падшая натура знает только его имя и его завершение. Вот идея, опошленная экзистенциалистами и философами-лингвистами, когда они вносят понятие добра в дело всего лишь личного выбора. Оно не может быть определено не потому, что это функция нашей свободы, а потому, что мы не знаем его.
– - Звучит как таинственная религия.
– - Все религии таинственные. Единственное доказательство Бога -онтологическое доказательство, и это тайна. Только духовный человек может воспринять его в тайне.
– - Я всегда думал, что онтологическое доказательство основано на грубом логическом заблуждении, и осознал, что я не в состоянии представить это себе.
– - Желание и обладание истинным добром -- едино.
– - Бог существует, потому что я желаю этого? Будь я проклят, если я так думаю.
Макс улыбнулся и сказал:
– -
– - Я признаю упрек и припоминаю это место. Но здесь намек на таинственные религии, не так ли?
– - Не обязательно. Это можно отнести ко всем случаям познания истины.
– - Вы думаете, Ханна желает истинного добра? После долгого молчания, во время которого Эффингэм задремал и клюнул носом, Макс произнес:
– - Я не уверен и не знаю, сможешь ли ты сказать мне. Может быть, все это удовлетворяет какие-то мои потребности. Всю свою жизнь я собирался отправиться в духовное паломничество, и вот уже близок конец пути, а я все еще не отправился, -- проговорил он с неожиданной горячностью, быстро обрезал и зажег сигару и с шумом отодвинул пепельницу. Затем добавил: -Возможно, Ханна мой эксперимент! У меня всегда были большие теоретические знания о морали, но практически я и пальцем не шевельнул. Вот почему моя ссылка на Федра нечестна. Я тоже не знаю истины.
– - Хорошо, -- сказал Эффингэм, которому все больше хотелось спать, -может, вы и правы относительно нее. Здесь есть что-то необычное, что-то духовное. Это исключительное спокойствие...
– - Спокойна мышка, пойманная кошкой!
– - резко бросила Алиса у него за спиной. Она зашла так тихо, что ее не заметили.
Алиса обошла вокруг стола и с шумом поставила поднос между двумя мужчинами.
– - Вот ваш чай. Я нашла эту вербену, что Эффи привез из Франции. Надеюсь, она хорошая, хотя и старая как горы.
ГЛАВА 13
Дорогой Эффи!
Возвращайся поскорее, без тебя в офисе ад. Когда ты здесь (забавная вещь, она открылась мне только сейчас и, возможно, связана с тем, что ты блестящий администратор), когда ты здесь, кажется, что ты целый день ничего не делаешь (дерзкие слова твоего подчиненного). Но как только ты уезжаешь, все разваливается (нас это беспокоит и выбивает из колеи). Мы будто перестаем понимать, зачем приходим сюда по утрам, садимся за эти столы и перебираем бумаги. Без тебя все это кажется абсурдным, и, возможно, вернувшись, ты обнаружишь, что все мы исчезли, офис опустел и телефоны звонят в пустых комнатах. Это я пытаюсь объяснить, как ты, конечно, поймешь, мое собственное психологическое состояние, хотя не только мне тебя здесь не хватает, существует множество вопросов, с которыми сотрудникам других отделов не к кому обратиться, кроме тебя. Твой ящик для входящих бумаг -это картинка. Бедняжка!
Как одинокая леди из замка Гэйз? Я, как ни странно, все больше привязываюсь к ней. Она мне даже приснилась. Может, мне napisat" ей письмо, начинающееся словами: Ну ладно, ладно! Однако я искренне надеюсь, что с ней все в порядке и ты целомудренно развлекаешь ее, что, несомненно, доставляет ей удовольствие. И если в моем почтительном интересе к твоему приключению есть доля недоброжелательности, я уверена, ты не захочешь отказаться от этой небольшой дани. Мне только жаль, что я не обнаружила твои особенности немного раньше.