Единорог
Шрифт:
Вилли начал колдовать над передатчиками, а Модести вынула из кармана листок и положила на стол рядом с Вилли. Текст гласил: «Корпус милосердия. Лондон. Доктору Леттсу. По поводу оперирования старшины С. Пипса. 528625. Ваш диагноз подтвержден. Пациент нуждается в предоперационном курсе антибиотиков. Просьба выслать партию. Доктор Рампол».
Вилли установил в передатчике частоту пятьсот килогерц. Именно на этой частоте передавались экстренные сообщения, и на всех морских судах постоянно следили за ней. Даже на малых судах только с одним радистом существовала система экстренного
Если сообщению предшествовали буквы SOS, это означало сигнал бедствия. Если XXX — то произошло нечто важное, но не столь трагичное. Вилли воспользовался именно этой аббревиатурой, поскольку она гораздо лучше подходила содержанию передаваемой им радиограммы. Ее примут на многих судах, и хотя кое-кто, возможно, сочтет это шуткой развеселившегося психа, то, что она адресована Корпусу милосердия, заставит хотя бы некоторых капитанов отнестись к ней с должным вниманием.
Если радиограмму примут на британском корабле, то затем передадут в Бомбей или на Маврикий, а оттуда уже она попадет в Лондон.
Вилли стучал ключом, передавая примерно пятнадцать слов в минуту. Он повторил сообщение и XXX три раза, потом привел передатчик в первоначальное положение.
Модести нагнулась над лежавшим без сознания греком, вытащила у него из носа затычки, положила их на бумажку с текстом, после чего поднесла к бумаге зажженную спичку. Когда и затычки, и листок превратились в пепел, она тщательно перетерла остатки и высыпала их в жестянку, служившую пепельницей.
Вилли закончил возиться с передатчиком. В ходе этой процедуры он действовал четко, экономно, и лицо его оставалось бесстрастным. Обычно в подобных обстоятельствах он проявлял жизнерадостность, почти что веселость. Это было дополнительным стимулом выполнить опасное задание, удачно пройти по проволоке под куполом.
Сейчас, однако, все было иначе.
Он повернулся на стуле к Модести.
— Ну, вот и все. Сто к одному, сообщение попадет к Tap-рангу, причем для всех остальных это будет чистейшая абракадабра. — Голос Вилли был таким же бесстрастным, как и его лицо. Он действовал, словно машина, запрограммированная на выполнение конкретных функций.
— Хорошо, — отозвалась Модести, глядя на грека на полу. Она не собиралась сообщать Вилли ничего утешительного. Слова могли только повредить ту самую преграду, которую он соорудил на пути всех эмоций.
Модести и сама воздвигла подобную стену в своем сознании. Это было неплохое средство защиты, способ обеспечить максимальную эффективность действий. Они часто пользовались этим приемом в своих операциях. Но Модести с грустью сознавала, что никогда прежде такая преграда не была столь нужна им, как сейчас и в ближайшем будущем.
Они провели пять безмолвных минут. Затем человек на полу стал шевелиться, стонать. Модести молча кивнула. Вилли поднялся и встал лицом к ней на расстоянии вытянутой руки. Она коротко посмотрела на него и позволила себе чуть заметно улыбнуться. Затем она выбросила вперед руку, впившись ногтями ему в щеку.
Грек Тало с трудом приходил в себя, выбираясь
Вокруг стоял страшный шум. Мужские крики. Звуки отчаянной борьбы… Кто-то гулко врезался в стену.
Когда у него прояснилось в глазах, он увидел перевернутый стул. Дверь была распахнута настежь, занавес отдернут. Тало приподнял голову, стал вглядываться в происходящее.
Гарвин и Блейз… Они отчаянно дрались, как две дикие кошки. Она отскочила назад, рука ее метнулась к кобуре, где у нее была пушка. Но Гарвин тоже не дремал. Он ударил ее плечом в диафрагму, а другой рукой схватил за запястье. Она упала на пол, извиваясь вовсю, пытаясь все-таки вытащить свой ствол. Но Гарвин дернул рукой, потом последовало новое движение, и она, испустив стон, обмякла. Револьвер вылетел у нее из пальцев и заскользил по полу к Тало.
Грек встал на четвереньки, ошеломленно озираясь. Гарвин повернулся к нему и прохрипел:
— Она хотела включить передатчик и что-то там простучать.
По-прежнему удерживая в захвате руку Модести, свободной ладонью Гарвин сжал ей горло.
— Стерва. Проклятая стерва. Я сейчас убью тебя… Он внезапно осекся. Тало не понял, что именно произошло, но Модести резко изогнулась, ее свободная рука взметнулась вверх, и Вилли Гарвин вдруг отлетел в сторону, держась за горло. Он упал, подняв ноги, чтобы отбить атаку Модести, если таковая последует.
Тало нырнул за револьвером, и вскоре его пальцы сжали рукоятку.
Когда он, сидя на полу, нацелил его на Модести, та замерла. Руки ее были чуть приподняты.
— Стоять смирно, — хрипло приказал Тало. — Иначе стреляю.
Несколько мгновений в помещении стояла мертвая тишина. Тало встал, по-прежнему не отводя револьвера от Модести. Она же превратилась в изваяние. Вилли Гарвин тем временем тоже встал.
— Ты в порядке? — спросил его Тало, и тот, коротко кивнув, хрипло ответил:
— В порядке.
Модести тихо и быстро проговорила, обращаясь к Тало:
— Давай договоримся. Ты убьешь Гарвина, и мы скажем, что это он пытался воспользоваться передатчиком. Назови только цену.
Тало коротко рассмеялся.
— Ты рехнулась? — спросил он Модести. — Я уже договорился, Блейз. С Карцем. Он и так платит мне. Если я начну работать на тебя, то все кончится ареной и Близнецами.
— Близнецами, — слабо повторил Вилли, который зашел за спину Модести к телефону. Он взял аппарат в руки, с какой-то загадочной жалостью посмотрел на нее и пробормотал: — Тебе было бы лучше, если бы я свернул тебе шею. — Затем сказал в трубку: — Это Гарвин. Мне нужен Карц. Дело срочное.
В оперативном отделе было тепло и даже душно, но Либманн ощущал приятный озноб.
Карц, выбритый и полностью одетый, сидел за своим столом. Его монгольское лицо оставалось бесстрастным, однако от неподвижной массивной фигуры веяло могильным холодом.
Было три часа утра. Всего лишь двадцать минут назад Вилли Гарвин позвонил из барака с передатчиками. Теперь Модести Блейз стояла лицом к Карцу. Ее волосы были растрепаны и распущены по плечам, руки связаны за спиной куском провода.