Единожды отвергнув

Трэвис Лилиан

— Давай лучше обсудим наши дела.

— Не знаю, смогу ли.

— Нужно постараться. Мы должны вести себя как взрослые люди.

Взрослые?

Фелипе выпроводил ее домой из Боливии с разбитым сердцем и раздавленной гордостью. Потом не звонил и не писал. С Хосе у него бывали телефонные разговоры, но не с Джессикой. Ее он игнорировал.

Внезапная боль сковала сердце Джессики так, что стало трудно вздохнуть. Приступ был порожден чувством отверженности и одиночества. Джессика боялась этих эмоций.

Она вдруг словно

наяву увидела себя маленькой девочкой, в голубом платьице, черных туфельках и белых носочках — белокурый кудрявый ангелочек, да и только. Малышка сидела на полу посреди детской и заливалась слезами, обнимая деревянную лошадку, потому что ее мамочка улетела на небеса и больше никогда не вернется.

Погруженная в трагические воспоминания, Джессика сидела за столом, и ее невидящий взгляд был устремлен в тарелку с розовым ободком. Она давно вышла из четырехлетнего возраста, но рана до сих пор кровоточит. Чувства покинутого ребенка по сей день тлеют в глубине ее души. Отвергнув ее единожды, Фелипе способен повторить это снова, с горечью подумала она.

— Прости, — сдавленно произнесла она, качая головой. Светлые локоны рассыпались по ее плечам. — Я не смогу... не смогу пройти через это второй раз... — Джессика порывисто поднялась. Взявшись за спинку стула, чтобы придвинуть его к столу, она вдруг с ужасом увидела на сиденье кровавое пятно. Ее голова вмиг опустела, наполнившись тревожно звенящей тишиной. Затем на Джессику нахлынула черная волна паники.

— Фелипе... Помоги...

Он очень быстро доставил ее в больницу, но было уже поздно. Неизвестно по какой причине, но произошел выкидыш.

Джессику день продержали в больнице, а потом отпустили домой, посоветовав через две недели посетить лечащего врача в Остине. Еще ей сказали, что никаких особенных ограничений соблюдать не нужно.

Фелипе отвез Джессику в аэропорт, откуда они вместе вылетели в Остин, а затем направились на конезавод.

Всю дорогу Джессика молчала, размышляя, как ей жить дальше.

На подступах к дому Бейнов Фелипе нежно сжал ее колено.

— Мне очень жаль, дорогая.

Она отвернулась к окну, за которым одни зеленые холмы сменялись другими. Конезавод был уже близко, минутах в десяти езды. Джессика сплела пальцы, чувствуя себя хрупкой как китайский фарфор.

— А как же твои дела в Хьюстоне?

— Я перенес встречи на другое время.

— Мне очень неловко, что из-за меня тебе пришлось менять график.

— Это не имеет никакого значения.

Джессика вяло кивнула. Ее мозг работал вполсилы. Она все еще не могла свыкнуться с мыслью, что ребенка не будет, что все так быстро закончилось.

— Я хочу забрать тебя в Боливию, — сказал Фелипе. — Перемена обстановки благотворна в подобных случаях.

— Нет. — Джессика почувствовала, как в ее душе разрастается ком гнева. Он давил на сердце и мешал дышать, думать. Как можно одновременно любить и ненавидеть человека?

Фелипе приехал

в Техас по одной-единственной причине — потому что Джессика ждала ребенка. Но сейчас беременность прервалась, а вместе с ней исчезла и причина, заставившая его сделать ей предложение.

— Джессика...

— Нет.

— Да пойми же, ты не сможешь убежать от нас!

Почему он продолжает настаивать? Почему просто не бросит все и не уберется восвояси? Ребенка нет. Зачем нужен этот фарс?

— Никаких «нас» никогда не было.

— Неправда, «мы» существовали с первой минуты, когда увидели друг друга. И уверяю, я не собираюсь терять тебя.

— Слишком поздно. Столько всего случилось...

— Чушь! Убежден, все можно начать сначала. Но, если не получится во второй раз, всегда остается третья попытка. Именно это я недавно пытался втолковать Серене.

Такси остановилось напротив дома Бейнов. Джессика сразу открыла дверцу и вышла. Фелипе последовал за ней и догнал, когда, взбежав по ступенькам крыльца, она уже была у самой двери.

Он рывком повернул Джессику к себе.

— Дорогая, прости меня за все, что было. Наверное, я вел себя неправильно, но сейчас многое видится мне по-другому. Мы должны сражаться за нашу любовь.

— Я больше не могу сражаться, — ответила Джессика, отодвигаясь от него. У нее все болело. Голова, желудок, мышцы. Она чувствовала себя отвратительно. — Я слишком устала, чтобы продолжать битву. Мне просто хочется побыть одной. Пожалуйста, уезжай. Возвращайся домой. — Пройдя через холл мимо испуганной Лины, Джессика направилась прямо к себе в комнату. Переступив порог, она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ее всю трясло.

Со двора донесся звук отъезжающего автомобиля, однако Джессика не обратила на это внимания. Она испытывала стеснение и жар в груди, глаза ее пощипывало от слез.

Она долго стояла у двери, тупо уставившись в одну точку. Потом ее взгляд переместился в дальний угол комнаты. Именно там много лет назад сидела она на полу в своем лучшем платье, обнимая любимую лошадку. Сидела и горько плакала, потому что мама покинула ее, предпочтя уйти наверх, к ангелам. Потрясенная этой несправедливостью крошка Джесси ненавидела и мать, и ангелов, и даже самого Боженьку за то, что они поступили с ней так жестоко.

Почему ее всегда покидают любимые люди? Вот и Фелипе уехал...

Уехал? Да ведь ты сама выгнала его! Своими же руками разрушила собственное счастье!

Эта мысль заставила Джессику встрепенуться. Опомнившись, она стремглав бросилась вниз и выбежала на крыльцо. Разумеется, такси давно и след простыл.

Кляня себя последними словами, она прыгнула за баранку стоявшего во дворе пикапа и помчалась в город. Она боялась только одного: что не успеет в аэропорт и Фелипе улетит. Этого нельзя допустить. Он нужен ей. Она его любит. Если они сейчас расстанутся, Джессика этого не переживет.